Российский музей истории политических репрессий, которого пока не существует в стране в виде конкретного здания или выставочного центра, вскоре получит воплощение в виртуальной форме.
Петербургский научно-информационный центр "Мемориал" совместно с фондом Конрада Аденауэра выпускает в начале декабря компакт-диск под названием "Виртуальный музей Гулага".

На фотографиях виртуальной коллекции - чучела животных, подстреленных на охоте политруком Норильской колонии; прялка, маслобойка и бочонок для соления рыбы, которыми пользовались политзаключенные, строившие железную дорогу Салехард-Игарка; заготовка под револьвер, шахматные фигурки из хлеба, листовки и личные карточки репрессированных.

В основу диска легли материалы коллекций 29 российских музеев, собрания которых в той или иной степени затрагивают историю государственного террора и политических репрессий. Среди них музей "Пермь-36", созданный на месте бывшей колонии для политзаключенных, музей Норильского комбината МВД СССР, экспозиция "Островок Гулага" краеведческого музея Троицко-Печерска (республика Коми).


Ни о каком преодолении Гулага и речи быть не может, пока музей политических репрессий не будет создан в штаб-квартире ФСБ
Публицист Валерий Ронкин

Однако далеко не каждая из этих коллекций посвящена собственно Гулагу. Ценные свидетельства эпохи правозащитникам удалось обнаружить в школьных и ведомственных экспозициях, частных коллекциях при сельских клубах.
Ирина Флиге, глава исторического отдела "Мемориала", считает, что в современной России виртуальная форма является для музея Гулага самой приемлемой и наиболее оправданной.

"Этот музей должен быть виртуальным не только потому, что у нас полицейское государство, где до сих пор не произошло преодоления коммунистического террора, и память о политических репрессиях не стала составляющей общей культуры памяти, - полагает Флиге. - Дело еще и в том, что сама память о Гулаге в России остается точечной, разрозненной в географическом отношении и разобщенной тематически".

Невостребованность


Главная беда большинства увиденных правозащитниками музеев заключается в их невостребованности не только на федеральном уровне, но даже в локальном географическом сообществе. Например, практически единственными посетителями Сосногорского музея в Коми являются создавшие его ученики двух классов местной школы.
По мнению Ирины Флиге, идея создания экспозиций об истории Гулага все время упирается в целый ряд искушений. Одно из них - искушение этнографией: "Устроители выставок просто пытаются показать какой была тачка, как выглядел барак, но, как выясняется, это плохо работает. Другие поддаются искушению ужастиком, опутывая стены зала колючей проволокой и демонстрируя орудия пыток, что также не оказывает на зрителей нужного эффекта".

Авторы проекта трактуют его не как обращенный в прошлое сугубо исторический музей, а как музей государственного террора, имеющий актуальное значение и помогающий осмыслить события современности.

"Ни о каком преодолении Гулага и речи быть не может, пока музей политических репрессий не будет создан в штаб-квартире ФСБ", - убежден публицист, в прошлом политзаключенный Валерий Ронкин.

Адекватный язык


Чтобы фотография чемодана или спецовки действительно воспитывала в людях отвращение к репрессиям и государственному террору, просто называть предметы недостаточно
Представитель "Мемориала"

Одной из ключевых проблем, с которой столкнулись создатели виртуального музея, стал поиск адекватного языка. Подписи под фотографиями лаконичны и бесстрастны, в них отсутствует комментарий, что не устраивает многих бывших политзаключенных.
"Взгляните на эту фотографию пишущей машинки - на ней могли печатать приговоры, но ведь возможно и то, что она сохранилась у поэта, сочинявшего лирические стихи", - говорит Валерий Ронкин.

Без грамотного комментария все это просто любопытные документы эпохи, из которых невозможно сделать выводы, уверен публицист.

С ним согласна Анна Шор-Чудновская, представитель немецкого центра "Мемориал".

"Чтобы фотография чемодана или спецовки действительно воспитывала в людях отвращение к репрессиям и государственному террору, просто называть предметы недостаточно", - говорит она.

В Германии эта цель уже достигнута, и общество органически не приемлет террор, однако в России важнее не столько сами экспонаты, сколько то, как их правильно показать, подчеркивает эксперт.

"Виртуальный музей Гулага" будет постоянно пополняться. По данным "Мемориала", по территории бывшего СССР раскидано более трехсот музеев, которые, как предполагается, в дальнейшем станут частью виртуальной коллекции.

Галина Столярова

КСТАТИ...

Имена жертв репрессий в СССР записали на CD
Олег Антоненко
Би-би-си, Москва


В Москве выпущен компакт-диск, на котором записаны около полумиллиона имен жертв политических репрессий в СССР. "Хотелось бы всех поименно назвать". Так словами Анны Ахматовой обозначил цель выхода электронной книги памяти Арсений Рогинский, председатель общества "Мемориал" - одной из четырех организаций, которые подготовили уникальное издание.

Помимо имен жертв репрессий, на компактах собраны основные работы по истории репрессий - справочники по ГУЛАГу, издания, посвященные работе НКВД и массовым депортациям.
Кроме памяти о жертвах репрессий, авторы электронного издания хотят еще раз напомнить современникам, что происходит в стране, общество которой не контролирует власть.

Но готово ли общество и власть к такому уроку? Спустя почти 20 лет с начала перестройки ее главный идеолог и активный участник работы над электронным изданием Александр Яковлев не готов утвердительно ответить на этот вопрос.

Противодействие

"Кому-то пришла идея, никто ее пока что не опроверг официально, что власть нуждается в укреплении, чтобы проводить реформы. А вот там реабилитация, права человека и прочее - это как бы мешает стабилизационному процессу", - говорит глава комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при президенте России.


По словам Александра Яковлева, у него вообще нет уверенности в том, что его комиссия продолжит свою работу. О противодействии со стороны властей и ее причинах говорил и Юрий Самодуров, директор музея и общественного центра им. Андрея Сахарова, также готовившего издание.
"Доступ в архивы почти невозможен, финансирование этих работ со стороны государства нету, видимо потому что оно до сих пор не взяло на себя и не признает свою ответственность, нет стремления признать, что это было преступлением", - считает Самодуров.

Авторы электронного издания говорят, что полтора миллиона имен репрессированных, которые содержатся на сборнике - всего лишь десятая часть тех, кто пострадал от тоталитаризма в СССР.

Однако составление полных списков в нынешней ситуации может затянуться на долгие годы и даже десятилетия.