Литературная премия "Букер - Открытая Россия" 2004 присуждена писателю Василию Аксенову за его роман "Вольтерьянцы и вольтерьянки".
Напомним, что "большой Букер" в этом году был присужден Алану Холлингхерсту за роман «Линия красоты» (The line of Beauty), повествующему о "суровой мужской любви"


2 декабря 2004 ровно в 21 час был объявлен лауреат премии "Букер - Открытая Россия". В этом году лучшим романом стала книга Василия Аксенова "Вольтерьянцы и вольтерьянки".

Церемония чествования лауреата прошла в гостинице "Золотое кольцо". Напомним, что жюри возглавил Владимир Войнович. Вместе с ним работы конкурсантов оценивали Андрей Дмитриев, Никита Елисеев, Леонид Быков, Гарри Бардин.

В романе "Вольтерьянки и вольтерьянцы" Аксенов, рассказывая о воображаемой встрече Вольтера с императрицей Екатериной, размышляет над судьбой либерализма в России. Книга, в которой многие усмотрели откровенные параллели с тем, что происходит в современной политической жизни страны, вышел в начале 2004 года.

Герои романа спорят о свободе - в политике и сексе. А стареющий Вольтер, очарованный императрицей в мужском платье, начинает философствовать на темы гомосексуальной любви… Сам Василий Аксенов назвал свою книгу романом о "человеке будущего", которым должен стать "бесполый вольтерьянец".

Основываясь на переписке Вольтера и Екатерины, Аксенов придумал их встречу и обставил ее с такой языковой и сюжетной фееричностью, которая достойна настоящего екатерининского маскарада. Вольтер, влюбленный в посланника императрицы «совершенного гомика» Фон-Фигина, монологи энциклопедиста о сексе и любви, «мускулинный фантом» Екатерины, облаченной в мужской костюм… Грустная «веселая» книга об андрогинном веке и несбывшихся надеждах. Ах, если бы они все-таки встретились?..

В финальную часть попали шесть романов. Среди финалистов также оказались Людмила Петрушевская ("Номер один, или В садах других возможностей"), Алексей Слаповский ("Качество жизни"), а также менее знаменитые Анатолий Курчаткин ("Солнце сияло"), Марта Петрова ("Валторна Шилклопера") и Олег Зайончковский ("Сергеев и городок").

Победитель этой престижной литературной премии получает вознаграждение в размере 15 тысяч долларов, а все финалисты - по 1 тысяче.

Литературная премия "Букер" присуждается в России с 1992 года.

Новый всплеск популярности

Аксенов начал публиковаться в 1960-х годах.

Он также напечатался в альманахе "Метрополь", что привело к его конфликту с советскими властями.

В начале 80-х Аксенов был вынужден уехать в США, где он преподавал в одном из университетов.

Недавно один из российских телеканалов экранизировал его роман "Московская сага".

НАША СПРАВКА:

Новый роман Василия Аксенова! Вольтер, влюбленный в посланника императрицы, "совершенного гомика" Фон-Фигина, монологи энциклопедиста о сексе и любви, "мускулинный фантом" Екатерины, облаченной в мужской костюм… "Веселая" книга об андрогинном веке и несбывшихся исторических надеждах - Российской империи и ее подданных. …Ах, если бы они все-таки встретились?..

...Но "маскулинный фантом" Екатерины, в который влюбляется стареющий Вольтер, сбегает в свою богопомазанную империю на следующий день после его признаний в любви и рассуждений о гомосексуальности.

Исторический роман в ироническом тоне с гомосексуальными сценами, да еще о философах и по мотивам, мягко говоря, не очень веселой российской истории мог написать только Василий Аксенов. Аксенов-диссидент и эмигрант, который знает цену подлинной свободе, точнее, ее отсутствию и попытке ее обретения…

"Вольтерьянки и вольтерьянцы" - это воображаемая история Российской империи, какой она могла бы быть, если бы Вольтер и Екатерина встретились. Столь смелая историческая мистификация не выглядит искусственным созданием мысли автора (хотя и любое Древо Познания рано или поздно, по его убеждению, превращается в Древо Воображения).

Встреча Вольтера и маскулинного образа Екатерины II в облике Фон-Фигина - событие более чем реальное для андрогинного века, который до сих пор остается едва ли не единственным (за исключением зачатков вечевой демократии в Древней Руси) историческим периодом в развитии России, в котором мы можем разглядеть зримые черты либерализма.

Аксенов – либерал, для него свобода начинается с личной жизни, с таких интимностей, о которых независимый от религиозных, идеологических и прочих… величин человек способен рассуждать, словно о хорошем кофе и дрянной погоде. Как, например, тот же Вольтер.

И при этом Аксенов создает очень русский роман… - с переживаниями и душевными метаниями его героев. "Маскулинный фантом" Екатерины, в который влюбляется стареющий Вольтер, сбегает в свою богопомазанную империю на следующий день после его признаний в любви и рассуждений о гомосексуальности. Позже, продолжая философствовать о моногамии, Боге и сексе… уже на том свете, Вольтер сравнит Россию со скирдой, только что собранного урожая (а Екатерина назовет себя этой "простой душистой скирдой"). Под занавес романа эта "скирда Екатерины рассыплется в колосящееся поле". …И даже если новый урожай уже никому не удастся собрать, сорняки либерализма, благодаря "бесполым вольтерьянцам" никогда и никому не удастся выкорчевать на российской ниве.

Владимир Кирсанов

Василий Аксенов родился в Казани. В 1956 году окончил Ленинградский медицинский институт, работал врачом на Крайнем Севере, в Карелии, в Ленинградском морском торговом порту, в туберкулезной больнице в Москве.

В 1960 году опубликовал первую повесть "Коллеги". Затем вышли "Звездный билет", "Апельсины из Марокко", "Затоваренная бочкотара", романы "Остров Крым" (написан, по выражению автора в жанре "фальшивого реализма") и "Московская сага", которые принесли ему широкую известность как сформировавшемуся прозаику. Критика назвала его одним лидеров "исповедальной прозы".

В 1980 году эмигрировал из СССР, поселился в США, в университете Дж. Мейсона под Вашингтоном преподавал русскую литературу.

С конца 1980-х Аксенова вновь стали издавать в России. К тому времени его излюбленной формой стал роман… Среди них – "Новый сладостный стиль" (этот текст писатель в разное время называл "своей лучшей вещью"), "Ожог", "Кесарево свечение".

В начале 2004 года в журнале "Октябрь" был опубликован роман "Вольтерьянцы и вольтерьянки"

МОСКОВСКИЕ НОВОСТИ:

Наследница без наследства
Победитель Букера выбран из шести претендентов, чьи произведения - парадный портрет нашей литературы. Им стал Василий Аксенов
Наталья Иванова

Букер появился в новой России как знатный иностранец на Патриарших - в твидовом пиджаке, пахнущий английским одеколоном и табаком "Данхилл", и, главное, с туго набитым кошельком. Но и сама Русская Литература в тот исторический момент была невестой хоть куда - с миллионным читателем.

Появление Букера наделало в окололитературных кругах шуму и привело к разнообразным последствиям - в том числе и к возникновению в Отечестве начатков светской жизни. Букер предложил литературной России литературный бал - премия и ее вручение стали открывать высокий сезон литературной моды.

Все вроде бы ничего: и ежегодное светское оживление, и вереница книг-победителей, и список лауреатских имен. Нет только одного - той богатой наследницы. Она превратилась в нервическую даму неопознаваемых лет: наследство проедено, а новые средства к существованию не поступают. Читатель ушел. Тиражи съежились. Поставщики романов измельчали или имитируют свои достижения прошлых лет.

И в такой обстановке, вопреки всему, праздник Букера продолжается, причем джентльмен, который даму обедает, давно уже не иностранец. А писатели? Русские писатели все равно упрямо сочиняют, хотя сами говорят (пример - Василий Аксенов), что роман умер (господи, чего не хватишься - все у нас умерло, но живет).

В этом году председатель жюри Владимир Войнович на оглашении короткого списка вымолвил загадочную и конечно же не случайную фразу - "В борьбе хорошего с лучшим победило хорошее". Итак, из шести финалистов жюри должно было выбрать лучшего из хороших. Или, если этих, в шестерке, считать лучшими, - то не выбрало ли оно опять, по опробованной логике, хорошего, оставив лучших позади? Так, кстати, уже не раз бывало в букеровской истории: вспомним хотя бы самый первый эпизод, когда хороший ("Сундучок Милашевича" Марка Харитонова) "победил" лучшую ("Время ночь" Петрушевской). Но сейчас - по порядку.

Василий Аксенов, "Вольтерьянцы и вольтерьянки". Лихая стилизация исторического повествования свидетельствует, кроме всего прочего, и о переносе интересов В.А. на отношения России с Европой, и о перемещении самого автора во Францию. Русский в Европе? "Вот и казак Эмиль надысь рёк, как из него такие брали дознание, с оттяжкой. Иссякли все пасьянсы, братва, вставай на бой, солдат, не за гельды, а за правду-курву!" Эти фразы, от сочинения которых автор получил несомненное стилистическое удовольствие, взяты с одной полосы, но именно так написан и почти весь текст, за исключением тех страниц, где природная страстность заставляет автора забыть об установке на стилизацию. Да, Аксенов - стиляга, это многое объясняет, но здесь стилизация подчас работает против литературы.

Олег Зайончковский, "Сергеев и городок": "Напившись горячего чаю и заалев ушами, Травкин, не слишком мешкая, приступил к больному". Мило, но совсем не роман. Как жюри смогло себя убедить в противном, ума не приложу. Симпатичные истории. С юмором. Однозначно, как Марта Петрова, о которой ниже.

Анатолий Курчаткин, "Солнце сияло": "Электричка приходила на Курский вокзал, и с той поры Курский вокзал долго был для меня пуп Москвы, ось, вокруг которой она вращает ревущий автомобильными моторами гигантский жернов своего мегаполиса". Тяжеловато и витиевато, ось, она же пуп, Москва, а у нее мегаполис. И это - сознание двадцатилетнего авантюриста? Эдакого современного провинциального "уноши" (по В. Аксенову), завоевавшего Москву аж с Останкина. "К осени сознание не было готово ни у кого, все, выходя из дома, оделись еще по-летнему и, пока добрались до студии, продрогли до костей". У романа Курчаткина есть все достоинства, за исключением стилистических.

Марта Петрова, "Валторна Шилклопера (Нон-фикшн)": Неунывающий оптимизатор жизни, розовый кролик с батарейкой "энерджайзер", городская интеллигентша-рабочая лошадь-домохозяйка, вся в одном флаконе. "Пришла Фрося. Пообедала". "Пробудился Васильев. Позавтракали". "Перед сном взяла недочитанный "Новый мир". "Перед сном раскрыла третий номер "Знамени". "Заснула умиротворенная". Спасибо за непрямую рекламу, а то со страниц уважаемых изданий читаешь, что ты есть, но тебя нет (Николай Александров о толстых журналах - "Известия", 25.11.2004); нет и "Известий", если на то пошло: где тот тираж и где былое влияние? Что же до сочинения М. Петровой, то оно уж точно то самое симпатичное, славное, хорошее, что вытеснило из списка сильные, настоящие романы - назову хотя бы Александра Мелихова "Чума", Александра Кабакова "Все поправимо", Анатолия Королева "Быть Босхом". Я бы дала Марте Петровой особую премию - за антидепрессант: "Завидовать и жаловаться - последнее дело".

Алексей Слаповский, "Качество жизни": изящное решение задачи - изобразить мир ТВ как фикцию. Роман о бывшем литературном поденщике, сочинявшем сразу под четырьмя псевдонимами за год 24 романа, адаптаторе текстов, производящем сокращения для перевода литпродукции в телекартинку. Из литбургера приготовляющем тв-бургеры. Злой, но более чем справедливый - Слаповский-телесценарист, автор "Остановки по требованию" и "Участка", знает, о чем пишет, не из вторых рук, оперирует отчасти и на себе. Смешная, забавная и грустная книга, хорошо приготовленное тесто, но начинки маловато.

Людмила Петрушевская, "Номер Один, или В садах других возможностей". Конгломерат языковых сознаний - бытовых, приземленных, интеллигентских, воспаряющих, продавшихся, цинических, романтических.

"Чо чо приближ опасность это Юра пришел за камнем Ник стал там за комп смотрт при всех улыб прыгу нетнетвозми как отвалила рука с черн неба гром во буде молн". Помутнение сознаний, вымывание этики, отказ интеллигента от самого себя, уничтожение человеческого в человеке, борьба человека за человечность. Деградацию общества Петрушевская пишет через распад языка. Смесь жанров - триллер, фэнтези, мистика, детектив, чернуха - ради страшного и жесткого смысла, до которого вряд ли дотянет читатель.

Итак, букериада продолжается - выбирая, жюри зафиксировало не только победителя, но и - своим предпочтением - свое лицо. После обнародования шорт-листа уже последовало скандальное выступление-исповедь одного из членов жюри, Никиты Елисеева, недовольного коллективным решением. Но ведь с коллективными решениями - как с коллективными письмами: берешь на себя ответственность в том числе и за ошибки.



Премиальный пасьянс

Шансы Марты Петровой и Олега Зайончковского с самого начала оценивались как самые мизерные: даже в "пятерку" они попали наверняка в результате интриги против. В качестве заграждения. Шансы Курчаткина тоже были невелики - во-первых, его "Солнце" и так уже выиграло конкурс (с крупным счетом), решат - хватит с него; во-вторых, в списке шести он не выделяется из ряда. Слаповский, в третий раз попадающий в короткий список Букера, имел шансы побольше; однако есть и привычка: мол, вечный "шестерочник". Шанс Петрушевской был сомнителен; как стало известно благодаря "утечке" информации, ей еле-еле удалось в шестерку войти: выбирали между романами Кабакова и Петрушевской. Новая проза Петрушевской представляет собой настолько запутанный лабиринт, что редкий читатель, даже профессиональный, из него выйдет в соответствии с авторским замыслом и исполнением. До последнего момента я сомневалась, хотя понимала, что решение было бы хоть и неуклюже, но поправило бы несправедливость первого Букера.

Остается Василий Аксенов. Премиальный пасьянс к нему благоволил, а качество его последнего романа тут совершенно ни при чем: могла сыграть и наша общая читательская благодарность (нескольких поколений) в целом, и прошлые гонения властей, и его личное обаяние, и новая волна интереса к его прозе в связи с телеэкранизацией "Московской саги" - какой бы малоудачной она ни была.

Всякий раз спонсоры мечтают, что выбор жюри двинет бизнес, издатели издадут-переиздадут победителя, а читатели начнут дарить нарядную книжку, перевязанную ленточкой, к Рождеству. Видимо, о том же думал и тот знатный иностранец, который не случайно занес Букера в Россию. Ведь просто так не только иностранцы денежек в русскую литературу не вкладывают