В издательстве "Захаров" вышел роман Владимира Сорокина "Путь Бро", сюжетно связанный с предыдущим произведением автора - романом "Лед" (Ad Marginem, 2002). В беседе с обозревателем Граней.Ру Борисом Соколовым писатель рассказывает о своей новой книге и о фильме "4", снятом по его сценарию, а также размышляет о недавних трагических событиях в нашей стране.

Борис Соколов: Почему вы изменили своему прежнему издательству Ad Marginem и перешли к "Захарову"?

Владимир Сорокин: На то были объективные причины. За те семь лет, что мы были вместе, мы оба, я и директор Ad Marginem Александр Иванов, значительно изменились. Не только я изменился, но изменилась и моя литература. В философском плане я метафизик, а Саша – марксист-диалектик. Если точнее, то сейчас я метафизик-неоплатоник, а раньше был метафизиком-гегельянцем. Были и проблемы с распространением моих книг. Я надеюсь, что теперь "Путь Бро" и другие книги дойдут до всех моих потенциальных читателей.

Б.С.: Что значит для вас новый роман?

В.С.: "Путь Бро" - это новое прикосновение ко "Льду", для меня это очень важная книга сейчас. Ни над одной книгой я так скрупулезно не трудился в плане работы над историческим материалом, над деталями, и ни одну из книг я так трепетно не ждал. "Лед" не отпустил. Я начинал два других романа, идеи были достойные, но они не пошли, потому что и мыслями, и сердцем я возвращался ко "Льду" и увидел, что там история не закончена, что она меня не отпускает, что надо завершить ее. Сейчас я понял это, а тогда чувствовал это интуитивно. Во "Льде" я выхватил лишь середину истории. Она оказалась такая главная и убедительная, что, если использовать "ледяную терминологию", я выпилил среднюю часть льда, но там остались начало и конец. Сейчас я написал начало. Этой осенью я, думаю, начну финальную книгу – конец всей истории.

Б.С.: Трилогия – это воспринимается как символ завершенности.

В.С.: Я еще не написал ни одной трилогии. Хотя у меня были произведения разных жанров. Был традиционный русский роман "Роман". Был триллер – "Сердца четырех". Был роман о спасении - "Тридцатая любовь Марины". А вот эпопеи еще не было. Это первая попытка.

Б.С.: В чем различие идей "Льда" и "Пути Бро"?

В.С.: "Лед" - это первое прикосновение к теме братьев света. Когда я писал "Лед", я думал о нем как о вещи завершенной. "Лед" - более герметичная книга. А "Путь Бро" - это часть книги "Лед", она легко туда вставляется. "Путь Бро" отличается большей последовательностью. Это более обстоятельная книга. Есть стойкое заблуждение, что писатель знает все о своей книге, видит в ней все. Мне кажется, что это не так. Я нахожусь внутри рассказанной там истории и поэтому не могу адекватно оценивать ни "Лед", ни "Путь Бро".

Б.С.: Только что, 9 сентября, на кинофестивале в Венеции состоялась премьера фильма молодого российского режиссера Ильи Хржановского "4", поставленного по вашему сценарию. Что вы скажете об этом фильме? Почему у него такое странное название?

В.С.: Что касается названия, то по ходу фильма там несколько раз фигурирует число 4. По-моему, это весьма сильный фильм. Самое сильное в нем – это история, которую легче почувствовать, чем понять. Это история девушки, которая из ночной московской полубезумной жизни попадает в полубезумную деревенскую жизнь. Но это лишь канва. На самом деле там много событий и сквозных персонажей. Для меня это глубоко философский фильм – о нашей жизни в современном русском мире, потерявшем свои устои и никак не могущем их обрести. Это непрерывное балансирование над пропастью. Мне кажется, это очень трогательный фильм.

Б.С.: Сегодня на Россию обрушилась волна бесчеловечных терактов. Террористы уничтожают детей, а власть демонстрирует бессилие в борьбе с этим злом. Как вы думаете, есть ли выход?

В.С.: Да, во время Кавказской войны XIX века невозможно было представить себе Шамиля (не Басаева), захватывающего в заложники в здании гимназии русских женщин и детей, а затем взрывающего их. Нынешние отморозки утратили даже остатки этических норм. Терроризм происходит от нашей тотальной разобщенности. Человек до сих пор не может понять, что он один во Вселенной, что мы – одна семья, что вокруг нас только бесконечный Космос, холодный и безжизненный, эти звезды и планеты, которые разлетаются в пространстве. И мы разлетаемся вместе с ними, и у нас нет попутчиков.

Я не знаю, сколько сотен или тысяч лет понадобится людям, чтобы это осознать. Но когда они наконец поймут это, то они перестанут убивать друг друга. Возможно, это звучит утопично, но интуитивно я это чувствую, и я в это верю. Как московский интеллигент, я знавал богемную, циничную жизнь и, наверное, должен считать, что человек уже сложился и больше не изменится. Но чувствую, что это не так, что мы еще очень молоды и пока наивны и глупы. Поэтому человек использует насилие, как ребенок детскую лопатку в песочнице, когда начинает ею драться. А если вместо лопатки у него в руках атомная бомба?

Печально, что люди по-прежнему слепы и глухи. Если бы человек умел видеть мир, то вид животного вызывал бы у него восторг перед Создателем и желание совершенствоваться. Вместо этого люди убивают животных и употребляют их в пищу только для того, чтобы переварить. Это равносильно использованию компьютера для забивания гвоздей.


И СОТВОРИЛ СОРОКИН ПРИКВЕЛ
Хотя брать интервью у Сорокина – полная глупость, «Парк культуры» все же постарался выяснить, что ближе писателю – «Убить Билла» или «Властелин колец».
Последний Великий Русский Писатель сделал то, чем обычно занимаются голливудские режиссеры: сотворил приквел к своей предыдущей работе/
Герой, родившийся в момент падения Тунгусского метеорита, идет в экспедицию к Тунгуске, находит Лед, становится первым избранным, принимает имя Бро и начинает искать своих братьев и сестер. Потом, как мы уже знаем, начинается мировая война, цель которой – уничтожить побольше «мясных машин» и найти среди них членов Ордена Света.

Теперь глянцевые журналы спокойно могут писать, что в новом романе Владимира Сорокина читатель «вновь встретится с полюбившимися ему героями – Тунгусским метеоритом, Орденом Света», а неглянцевые – рассуждать о сюжетности в литературе, о связи «Пути Бро» с концептуализмом, о том, что Сорокин стал спокойнее, исписался, продолжает традиции, призывает к национализму, ломает традиции, сошел с ума, остается Великим Русским Писателем. Брать интервью у Сорокина – полная глупость, потому что он ждет каких-то правильных вопросов, а спрашивать у него ничего не хочется. Его книги самодостаточны и комментариев не требуют – ни комментариев критиков, ни автокомментариев. И тем не менее.



– Я так понял, что разговор пойдет в основном о последней книге.

– Да.

– Вы ее прочли?

– Да. А-а... простите, а вам что, показалось, что в романе «Лед» чего-то не хватает? Почему вы решили написать приквел?

– Знаете, я дважды начинал после этого что-то писать, там были достойные идеи, но они не пошли. Потому что «Лед» не отпускал меня. И в общем... да... чувство, что есть еще драйв. Не место, куда можно что-то впихнуть, нет, а драйв, и тяга, и... История «Льда» вошла в меня и не может отпустить. Поэтому... вот. Я доставил себе это мучительное удовольствие вернуться туда... вот... до... до этого, да? И я думаю, что придется продлить удовольствие и проследить, что будет после.

– То есть не отпустил еще.

– Нет. Я думаю, что это будет эпопея. Из трех книг. Эпопей я пока не писал, так что... Третья книга уже пишется, в голове. Я достаточно устал все-таки от «Пути Бро». Очень трудоемкая книга оказалась. Именно своей фактурой и персонажами.

– Вам интересно, что вчитывают в ваши романы?

– Ну, мне любопытно, безусловно, потому что... Есть убеждение, и оно достаточно наивное, что автор разбирается в своем романе лучше, чем читатель. И видит в нем все, и понимает в нем все. Я думаю, что вот эти вчитывания как раз помогают мне больше понять и осмыслить собственную вещь. Так что я их не боюсь и слежу с интересом.

– Вайль, что ли, сравнивал вас с Тарантино. Это правомерное сравнение? А то сейчас выйдет этот роман, будут говорить, вот, «Килл Билл том первый», «Килл Билл том второй»...

– (Разочарованно.) Ну при чем здесь «Килл Билл», собственно? Я посмотрел вторую часть на даче. И, надо сказать, заснул. В общем... ну... я, насколько помню, сравнивал, по-моему, Генис, это Генис, по-моему, сравнивал... «Сердца четырех». Вот это похоже, действительно. Но это роман 1991 года, я довольно сильно изменился с тех пор.

– А «Путь Бро» на что похож?

– Ну, наверное, на «Властелина колец».

– На фильм? А об экранизации вы думаете?

– Ну теоретически все может быть. Можно поставить даже телефонную книгу. Дело в том, что я это уже увидел в голове, это, в общем, достаточно роскошно. Я его вижу постоянно, и этот сеанс не кончается. А будет ли оно в жизни? Мне многие говорят, что «Лед» – это блокбастер. Я не против, хотя я уверен, что это будет совсем другое кино, не то, которое у меня есть в голове.

– Вы будете выкладывать в сеть эти тексты?

– Я вообще этим никогда не занимаюсь.

– У вас же есть сайт.

– Ну, это занимались люди... Я лишь иногда захожу, чтобы посмотреть, что мне пишут в гостевой.

– Как вы вообще относитесь ко всем...

– Спокойно.

–...этим скандалам, связанным...

– А, я думал, к интернету.

–...с выкладыванием в сеть...

– После того как мой прежний издатель подал в суд за выкладывание «Голубого сала» и суд этот проиграл, я понял, что нет смысла бороться с этим.

– То есть если кто-то выложит «Лед»...

– Ну, я думаю, он там не растает. Тем более мне кажется, что миф интернета уже в общем на излете и как бы нет уже такой востребованности сетевой литературы. Все-таки книга как вещь – она пошатнулась, безусловно, в 90-х в России, но тем не менее отстояла свои права. И, судя по тиражам, которые вырастают сейчас (все говорят издатели об этом), люди по-прежнему хотят иметь все-таки вещь дома, а не просто распечатку текста.

– У всех моих знакомых, кто читал «Путь Бро», было какое-то недоумение: все-таки зачем приквел?

– Ну... главное, чтобы она нравилась мне.

– Нравится?

– Да.

– Безо всяких...

– Да-да-да. Без. Есть писатели, которые всю жизнь пишут одно и то же. Я не хочу повторяться, мне интересней двигаться и проникать в новые, неожиданные довольно пространства. Поэтому если сравнить «Путь Бро» и «Голубое сало», это очень разные книги, и меня это очень радует.

– А если сравнить «Путь Бро» и «Лед»?

– «Лед» – это первое прикосновение к теме. Для меня это, в общем, эскиз к некоей картине. И вот сейчас она пишется.

– А вот вся эта идея с ледяным молотом... Правомерно ли видеть там аллюзию на пушкинского «Пророка»? Глаголом, сердца людей...

– Ну, это уже ваша идея. Хотя разные аллюзии правомерны. И об этой аллюзии я тоже думал. Вообще, идея «Льда» появилась, когда я был в Японии. В Японии июль – самый жаркий месяц. А я как раз шел по улице, и из бара выбросили на улицу большое количество льда. Когда лед этот захрустел под ногами, мне явилась идея романа. Это не умозрительная идея, не метафора. Вот эта идея разбудить теплое при помощи холодного, нечеловеческого – она возбуждала.

– Насколько вы ассоциируете себя с героем?

– Я не член этого братства. Этот герой, в общем, не я. Но я ему сочувствую. Понимаете, существует тоска по непосредственности, по всемирному братству. Если говорить серьезно, меня всегда угнетала разобщенность людей. Они не могут понять, что все – одна семья. Я повторяю, я им сочувствую. Их жестокому и мучительному пути к братству.

– Понятно. Спасибо.

– Да... Я не понял, о чем мы тут с вами все это время разговаривали. Скажите, а вы вообще... «Путь Бро» прочли?