Журнал для профессионалов. Новые технологии. Традиции. Опыт. Подписной индекс в каталоге Роспечати 81774. В каталоге почта России 63482.
Планы мероприятий
Документы
Дайджест
Dragon Money
Новости
18 сентября родилась Грета Гарбо - легенда мирового кино, как называли ее -"скандинавский сфинкс"
Грета Луиза Густафсон (псевдоним — Гарбо) родилась 18 сентября 1905 года в Стокгольме в бедной семье. Снялась в 25 фильмах, среди которых «Анна Каренина», «Гранд-Отель», «Ниночка» и др. В СССР был показан только фильм «Дама с камелиями». Прекратила сниматься в кино в возрасте 36 лет. Умерла в 1990 году в Нью- Йорке, оставив все свое многомиллионное состояние племяннице.

1970 г. Стокгольм, Швеция. Терраса «Гранд-Отеля». Столик в углу занимает дама в черной меховой накидке и широкополой шляпе. Молодой официант, на ходу поправляя пиджак, который явно ему велик, подходит к столику:

— Миссис уже сделала свой выбор?

— Мисс, мальчик.

— Прошу прощения, мисс.

— А потом, вы что, только что из постели? Одеваться следует дома, молодой человек. И желательно в свои вещи. Вы давно здесь служите?

— Семь лет, мисс.

— А почему не видно мистера Лергмана? Обычно он обслуживал меня. Пригласите его.

— Увы, это невозможно, мисс. Он умер шесть лет назад.

— Какая неожиданность!

— Ему было…

— Вас никто не спрашивал о том, сколько ему было лет. Пожалуйста, кофе.

Проводив взглядом смущенного официанта, женщина наконец позволила себе снять черные очки и достала из сумочки пачку сигарет. Мужчина, сидящий за соседним столиком, немедленно протянул ей зажженную спичку: «Пожалуйста, мисс Гарбо. Видеть вас на родине для меня огромное счастье и честь. Не могли бы вы подписать открытку? Иначе никто не поверит, что я видел саму Грету Гарбо».

Однако его слова вызвали у дамы неожиданную реакцию. Резко поднявшись со своего места, она направилась к выходу, обронив на ходу: «Вы меня, должно быть, с кем-то путаете».


Начало

В СВОЕМ номере — странная посетительница остановилась в том же «Гранд-Отеле»- она долго молча стояла около окна, выходящего на королевский дворец. Надо же, ее все еще узнают. Вот уже почти три десятка лет она не снимается в кино, не дает интервью, не появляется на публике, а всегда найдется кто-то, кто узнает в ней знаменитую Гарбо и обязательно потянется за автографом.

Гарбо наконец отошла от окна и устроилась в кресле. Чего ради она прилетела в Стокгольм? Побродить неузнанной по знакомым с детства улочкам шведской столицы ей, как видно, не удастся до конца жизни. А ведь кажется, еще совсем недавно продавщица модного стокгольмского магазина «Паб» Грета Луиза Густафсон и мечтать не могла о всемирной славе. После смерти отца Грета стала единственным добытчиком в семье, и главное, что тогда волновало девушку, — было наличие еды в их скромной однокомнатной квартирке.

Однажды зимним вечером, возвратившись с работы, Грета собралась было пораньше лечь спать. Только задремала, как в дверь кто-то позвонил. Это была лучшая подруга девушки Марта, которая пришла пригласить ее на вечеринку, где будет много людей из мира моды. Разве Грета забыла о своей мечте стать манекенщицей? Марта так настойчиво уговаривала подругу пойти на эту вечеринку, что девушке ничего не оставалось, как вылезти из теплой постели, надеть единственное платье и отправиться «в свет». Народу действительно собралось довольно много. Было шумно, весело, и Грета, поддерживаемая одобрительными возгласами друзей, согласилась исполнить несколько песен. По завершении импровизированного мини-концерта к девушке подошел невысокий хорошо одетый человек и спросил ее имя. «Грета. А вы модельер?» — с надеждой она заговорила с ним. «Нет, я Мориц Стиллер, режиссер. Вы не хотели бы попробовать себя в кино?»


Женщина-икона

ВОТ так все и началось. Фильмы с участием Гарбо (именно Стиллер придумал Грете Луизе Густафсон этот псевдоним, оттолкнувшись от фамилии известной норвежской актрисы Эрики Дорбо, чье имя гремело в Швеции в 20-х годах) становились все более и более популярны, а гонорары актрисы росли вместе с ее славой, давно перешагнувшей границы Швеции.

В 1925 году двадцатилетняя Гарбо вместе со Стиллером получили приглашение в Голливуд. Грета не думала перебираться в Штаты. Но не потому, что не хотела работать в Америке. Актриса вообще ни о чем не думала, делая лишь то, что ей говорил Стиллер. Он-то и сказал Гарбо подписать контракт, что она, разумеется, и сделала.

«Ты, главное, ничего не бойся, — успокаивал ее режиссер, сходя с борта теплохода, доставившего их в Штаты. — Учи язык, ни о чем не думай, а я о тебе позабочусь». Однако все получилось совсем иначе. Снимать Гарбо в Голливуде предстояло другим режиссерам, а Стиллеру предложили поработать над историческими фильмами. Картины Морица успеха, увы, не имели. Непривычные условия работы и абсолютное незнание английского (услугами переводчика Мориц не пользовался принципиально) сделали свое дело: Стиллер был вынужден вернуться в Швецию. В ночь перед его отъездом Гарбо, чья карьера в Голливуде, напротив, складывалась как нельзя лучше, обратилась к Морицу с просьбой стать отцом ее ребенка. «Ты знаешь, как я к тебе отношусь, — ответил режиссер. — Но представить себя в постели с женщиной… Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз». Больше они не виделись. Через два года Гарбо узнала, что Стиллер, вернувшись в Швецию, тяжело заболел и умер.

На его похороны актрису не отпустили. Скандинавский сфинкс, как называли Грету за ее молчание журналисты (английский все еще оставался для Гарбо проблемой), был необходим Голливуду как воздух. Фильмы с ее участием пользовались сумасшедшей популярностью, и одна картина сменяла другую.

Поняв, как в ней заинтересованы киношники, Грета то и дело бросала фразу: «Нет, мне это не подходит. Наверное, я возвращаюсь домой». Стоит ли говорить, что ее условия тут же принимались, а к сумме гонорара добавлялся еще один ноль. Гарбо стала самой знаменитой актрисой мира. Ее внешность была для зрителей иконой, на которую они не уставали молиться.

«Когда Гарбо смеживала веки, ее длинные ресницы цеплялись друг за дружку, и, перед тем как она снова открывала глаза, слышался явственный шорох, наподобие трепета крыльев мотылька», — писала о ней поэтесса Айрис Гри. Другой очевидец говорил, что «то, что вы видите в других женщинах, будучи пьяным, в Гарбо вы видите трезвым. Она может откидывать назад голову едва ли не под прямым углом к позвоночнику и жадно целовать мужчину, взяв его лицо в ладони так, что казалось, она пьет с его губ некий напиток».

Личная жизнь актрисы для окружающих была покрыта завесой тайны с первых лет ее появления в Штатах. «Когда я приехала в Америку, — сказала Гарбо в одном из своих интервью, — то была похожа на корабль без руля и ветрил — испуганная, потерянная и одинокая. Я была неуклюжа, боязлива, вся издергана, мне было стыдно за мой английский. Именно поэтому я возвела вокруг себя непробиваемую стену и живу за ней, отгородившись ото всего мира. Быть звездой — нелегкое дело, требующее уйму времени, и я говорю это со всей серьезностью».

В киношных кругах судачили о ее романах с актером Джоном Гилбертом (отношения с ним вообще дошли чуть ли не до свадьбы), дирижером Леопольдом Стоковским, миллионером Джорджем Шли. Одним из поклонников Гарбо был и Адольф Гитлер, приглашавший Грету в Германию. «Наверное, мне следовало отправиться в Берлин, захватив с собой пистолет, спрятанный в сумочке, — напишет потом актриса. — Я могла убить его очень легко. Это разрешило бы все проблемы, и, может быть, не было бы войны, а я стала бы героиней масштаба Жанны д’Арк».

Особые отношения связывали Гарбо со сценаристкой Мерседес де Акосте, которая была старше ее на 12 лет. Мерседес не делала секрета из своей нестандартной сексуальной ориентации, что породило массу слухов и сплетен и в отношении самой Гарбо. Поссорились подруги, жившие какое-то время одним домом, после выхода в свет мемуаров Мерседес, в которых она довольно откровенно описала свои взаимоотношения не только с Гарбо, но и с Марлен Дитрих, и с Айседорой Дункан.


Белые лилии

РОБКИЙ стук в дверь ее номера заставил Гарбо очнуться от воспоминаний. Служащий отеля принес букет цветов от господина, который в ресторане посмел так расстроить очаровательную мисс.

«Надо же, белые лилии, — усмехнулась про себя Гарбо. — Откуда этот мужчина мог знать, что это мои любимые цветы?» Первый раз она получила в подарок букет белых лилий от Морица Стиллера, впервые оказавшись на съемочной площадке. Потом такие же букеты ей дарила Мерседес, неизменно сопровождая свой подарок каким-нибудь изречением. Грета навсегда запомнила слова подруги о том, как схожи между собой любовь и цветы — и то и другое поначалу радует, но со временем увядает и начинает доставлять неудобства. «В жизни нет ничего постоянного. Никогда не следует произносить само слово «вечно», особенно применительно к любви, ибо это всегда подобно святотатству. Никто не способен понять, действительно ли он с этого момента проникся истинной любовью или же, попросту дав клятву, тотчас забудет о ней».

Гарбо никогда не забывала этих слов Мерседес. Узнав о публикации ее мемуаров, актриса мысленно прокляла ее. Но, когда в 1968 году Мерседес не стало, Гарбо попросила положить в гроб подруги букетик белых лилий. Но излишнюю откровенность она ей так и не простила.

Как не простила и фотографа Сесиля Битона, с которым ее связывала нежнейшая дружба, за его книгу «Беглые заметки». Впрочем, в своих «заметках» Сесиль действительно сказал немало обидного: «Она не любит вмешательства в ее жизнь. Бывает, доведенная до предела, она бросается в слезы и запирается у себя в комнате на несколько дней, отказываясь впускать даже горничную. Она даже не в состоянии читать. По этим причинам она неспособна развиваться как личность. Прекрасно, что она оберегает себя от тлетворного влияния Голливуда, но Гарбо теперь настолько замкнулась в самой себе, что даже когда время от времени позволяет себе отдых, он не становится для нее событием.

Ее ничто и никто в особенности не интересует, она несносна, как инвалид, и столь же эгоистична и совершенно не готова раскрыть себя кому-либо; из нее получилась бы занудливая собеседница, постоянно вздыхающая и полная раскаяния. Она суеверна, подозрительна, ей неизвестно значение слова «дружба». Любить она тоже не способна».

И каково было читать все это ей, действительно не впускавшей в свою жизнь даже друзей? «Может, выпьем вечером чаю? — спрашивали ее приятели. — Нет, я не люблю чай. — А не съездить ли нам на выходные к морю? — Я не люблю ездить к морю. — Так что же ты тогда любишь? — Я люблю спать». Подобные диалоги, оскорблявшие окружающих, были для Греты нормой.

Битону подобные взаимоотношения, судя по всему, основательно осточертели. Они познакомились уже в пятидесятых, когда Гарбо покинула мир кино. Для знаменитого фотографа сделать снимки великой актрисы было делом чести, и он попросил Мерседес (тогда женщины еще были близки) познакомить его с Гретой. Встреча состоялась, и Сесиль уговорил Гарбо попозировать ему. Фотографии получились великолепными: Гарбо, которой к тому времени было за пятьдесят, выглядела на них совсем юной. Портреты актрисы, выполненные Битоном, разошлись по миру, а между фотографом и Гарбо завязались довольно близкие взаимоотношения.

Они часто встречалась, вместе обедали, обсуждали последние новости. Во время одной из таких встреч Грета рассказала Битону о предложении, которое ей сделали американские продюсеры, — сыграть на Бродвее. Правда, в последний момент те отказались подписать с актрисой контракт. «Ну почему?» — спросил Битон. «Кто знает? — пожала плечами Гарбо. — Я согласилась на все их условия. Только потребовала, чтобы из зрительного зала убрали первые шестнадцать рядов. Для зрителей я должна оставаться такой же, какой запомнилась по своим фильмам».

Внешность была для Гарбо больной темой. Она прекрасно знала цену своей красоте и хотела, чтобы та оставалась неизменной. Фраза Мерседес о вечности в данном случае не имела для нее никакого значения. Для того чтобы остаться для всех такой Гарбо, которой привыкли восхищаться, в 1942 году она перестала сниматься в кино и запретила фотографировать себя. Поэтому ее и привлек Сесиль Битон, сумевший на своих карточках сделать ее молодой.


Жизнь в музее

«Грета, ты можешь со мной встретиться? Прямо сейчас», — голос Битона в телефонной трубке заметно дрожал. «Боже мой, что случилось? Я еду». Через неколько минут Гарбо была в квартире Битона.

— Я должен с тобой серьезно поговорить. Наши отношения давно ни для кого не секрет…

— Ты имеешь в виду нашу дружбу?

— Да. И я считаю, что пришло время, чтобы ты стала моей женой. Ты должна согласиться.

— Милый мальчик, ты, наверное, забыл, что я уже очень давно никому и ничего не должна. А насчет твоих слов… Давай будем считать их не очень удачной шуткой. Но это простительно — ты же фотограф, а не юморист.

— Вот именно, Грета, фотограф! Смотри, что появится в завтрашних газетах.

Сесиль достал пачку фотографий и бросил их на журнальный столик. Взяв одну из карточек, Гарбо вздрогнула: на нее смотрела постаревшая женщина с усталыми глазами, которые окружала довольно заметная сеточка морщин. На фотографиях была неизвестная Гарбо, проигравшая свою борьбу с возрастом.

— Если ты не хочешь выйти за меня замуж и сделать меня официальным наследником, тебе все равно придется расстаться с деньгами. Эти негативы дорого стоят. А еще…

Но Гарбо уже ничего не слышала. Она медленно повернулась и направилась к выходу. Придя домой, она распорядилась, чтобы ее адвокаты оформили сделку с фотографом, а сама, как это всегда бывало в дни депрессий, отправилась в Стокгольм…

Ее нынешний приезд в родной город тоже был вызван очередным приступом отчаяния. В 65 лет Гарбо осталась совсем одна — без друзей, без подруг и самое страшное — без прошлого, с которым она отчаянно боролась всю свою жизнь. Может, поэтому она так любила музеи? Бывая в них, Гарбо физически чувствовала, что время можно остановить. Работы Ренуара, Модильяни, Пикассо, которые Грета скупала на аукционах, делали и ее нью-йоркскую квартиру похожей на музей, где время — она была в этом уверена — тоже остановилось.

Женщина поднялась с кресла и, подойдя к зеркалу, надела шляпу. До отъезда в аэропорт оставалось три часа. Она вполне успевала зайти в ресторан. «Нет-нет, я не буду ничего заказывать, — сказала Гарбо встретившему ее на входе метрдотелю. — Пожалуйста, передайте эту записку тому господину, который сидел утром вот за тем столиком. Хорошо?»

Достав из сумочки перьевую ручку, она написала на листе бумаги: «Грета Луиза Густафсон», сложила его пополам, передала метрдотелю и вышла.

В 36 лет на пике блестящей карьеры Грета Гарбо внезапно и без всяких причин оставила кино. И не только кино - весь мир. Под вымышленным именем "мисс Гарриетт Браун" она укрылась в гостиничных апартаментах в Нью-Йорке, чтобы навсегда превратиться в призрак, легенду, миф.

Журналисты раскрыли тайну имени и осыпали деньгами горничных отеля, умоляя рассказать, как живет беглая звезда. Вот что сообщила прессе одна из девушек: "Когда мисс Браун в Нью-Йорке, она очень редко выходит из номера. К ней никто не приходит и почти никто не звонит. Из-за ее двери никогда не слышно никаких звуков. Шторы на ее окнах всегда задернуты". "Только и остается предположить, что мисс Браун попросту не существует, а иногда для разнообразия материализуется из воздуха", - горько пошутил кто-то из газетчиков. И так во всем, что связано с Гарбо: любопытство, научный интерес и обожание всегда натыкались на плотную завесу тайны.

Последний фильм с ее участием был закончен в 1941 году. Она дожила до 1990-го. Не появившись ни на одном публичном мероприятии, не дав ни одного интервью, единственный раз разрешив журналу "Вог" опубликовать свою фотографию. И что же? Где-то в середине шестидесятых она надумала сходить в музей на выставку, посвященную быту мексиканских индейцев. Пресса отследила ее путь, и все посетители музея, чуть не разметав экспонаты, носились по залам в поисках великой Греты Гарбо. Ее так и не нашли и решили, что репортеры ошиблись. Залы опустели, и тогда на глазах у потрясенного служителя музея Гарбо выбралась... из макета пещеры древних обитателей Мексики.

Что же было в ней, что и через десять, двадцать, тридцать лет после окончания ее звездной карьеры заставляло людей оборачиваться вслед? Что заставляло фотографов карабкаться по карнизам к ее окну, а журналистов подкупать весь персонал отеля ради пары строчек о ней?

Во-первых, она была просто красива. То есть как раз не просто. Уж кого-кого, а красавцев и красавиц кино навидалось с избытком. Но Кларку Гейблу подклеивали скотчем оттопыренные уши, Марлен Дитрих надо было освещать сверху, чтобы скрыть широкие скулы... Грета Гарбо была создана для кино. Ее можно было снимать в любой момент, в любом ракурсе и при любом свете: результат получался великолепный.

Во-вторых, она была великой актрисой, как ни банально это звучит. Гарбо играла королев и сирот, играла Анну Каренину и Мату Хари. И сколь ни была далека от персонажа, ее перевоплощение оказывалось абсолютно достоверным. Невероятная интуиция вела ее, подсказывая то, чего не знали ни сценаристы, ни режиссеры, ни она сама. Впрочем, это случалось не только на съемках. В тридцатые годы Голливуд посетил шведский кронпринц. И, разумеется, пожелал отобедать в компании Гарбо. Обед организовали по-королевски: Гарбо сидела по правую руку от коронованной особы и совершенно не представляла, какими приборами пользоваться. Около тарелки громоздилось множество диковинных инструментов, большую часть которых Грета сроду не видела. Актриса решила следить за кронпринцем и брать те же ножи и вилки, что и он. Собравшиеся приступили к трапезе... Светские обозреватели потом умирали со смеху: потрясенный красотой и обаянием Гарбо кронпринц перепугал приборы и взял вовсе не те, что полагались к первой перемене блюд. А Грета Гарбо как раз забыла на него посмотреть. И безошибочно выбрала те, которые следовало.

А в-третьих, было в ней нечто такое... Да, бездонные голубые глаза с фиолетовым осадком вечной печали в самой глубине. Да, фантастически длинные ресницы: стоило ей смежить и вновь распахнуть веки, слышался явственный шорох - словно рядом пролетела бабочка. Да, рост почти метр семьдесят, изумительная фигура, длинные пальцы и узкие ступни. Но кроме всего этого она была невообразимо и непередаваемо сексуальна. Чувственность прорывалась во всем: в повороте головы, в манере усесться на диван, поджав ноги... Причем эти импульсы страсти безотказно действовали как на мужчин, так и на женщин. И киноэкран служил им не помехой, а усилителем. В эпоху, когда кадры дамы в декольте рисковали пасть жертвой цензуры, каждый фильм Гарбо был стопроцентно эротическим зрелищем в самом высоком смысле. Режиссер Джордж Кьюкор однажды сказал: "Она может соблазнить вас одним взглядом. Она может даже провести с вами ночь, а утром выставить вон. Но все равно истинную свою чувственность она бережет для кинокамеры".

Грета Ловиса Густафссон родилась в сентябре 1905 года в Стокгольме. В семье не то что не богатой, а очень бедной. Родителям все же удалось устроить девочку в школу, они из последних сил старались дать трем своим детям как можно больше. Но их надрыв ощущался слишком остро, чтобы дети могли искренне порадоваться даже рождественским подаркам. Маленькая Грета почти не спала ночами. Она бродила по комнате с ощущением надвигающейся беды и молила неведомые силы пощадить ее семью.

Молитвы не были услышаны. Когда ей исполнилось 14, умер отец. Школу пришлось оставить и искать хоть какой-то заработок. Грета устроилась моделью в шляпный отдел магазина готового платья. Там ее и заметил кто-то из ассистентов маэстро Морица Стиллера. Стиллер был самым маститым шведским режиссером, местным кинобожеством. И сразу разглядел в неуверенной дебютантке Актрису. Он же предложил ей сменить фамилию на звучную и загадочную - Гарбо. Вскоре Стиллер получил приглашение в Голливуд. Он, разумеется, взял Гарбо с собой. Но триумфального покорения Америки не вышло. Предложенный Стиллеру контракт предусматривал съемку двух скромных картин с уже определенной главной звездой. Скрепя сердце он подписал бумаги. И потерял Грету - главное свое достояние. Фильмы прошли незамеченными, Стиллер умер в безвестности.

А Гарбо, толком и английского не знавшая, осталась одна. Полгода маялась по пробам, пока не попала на глаза режиссеру, видевшему ее европейские работы. Ее утвердили на роль в фильме "Поток". На следующий день после премьеры она была звездой.

Ее партнером в фильме "Любовь" по роману "Анна Каренина" был Джон Гилберт - один из популярнейших актеров немого кино и первейший голливудский красавец. Он опоздал в первый съемочный день. Разгоряченный вбежал в павильон. Гарбо посмотрела на него бездонными голубыми глазами и тихо произнесла: "Где же вы были так долго?" На следующий день она переехала в его поместье, а через несколько недель он сделал ей предложение.

И даже согласие получил, и уже была назначена свадьба. А утром долгожданного дня, проснувшись позже обычного, Гилберт увидел, как из ворот выезжает автомобиль. В нем сидела Грета. Джон, предчувствуя недоброе, кинулся в комнату Гарбо, распахнул шкаф - и увидел пустые плечики. До последнего не веря в происходящее, Гилберт не отменил церемонии и явился в церковь. Но перед алтарем так и остался один. Пытаясь его утешить, глава студии MGM Луис Мейер хлопнул Гилберта по плечу: "Все к лучшему, старина! Переспал с красоткой - и даже жениться не надо!" В следующий миг он рухнул на пол, сваленный ударом Гилберта. Этим же ударом актер сломал свою судьбу окончательно. Мейер поклялся уничтожить его карьеру. В 37 лет Гилберт, с тех пор нигде не игравший, умер от алкоголизма.

Уже и тогда Гарбо не терпела вмешательства в свою жизнь. Друзья шутили, что она делает тайну даже из того, что ела на завтрак. Лишь под нажимом боссов студии Гарбо соглашалась фотографироваться и давать интервью. А чуть позже, еще прибавив в звездности, не соглашалась вовсе. И при малейшей попытке на нее давить задумчиво произносила: "Кажется, я возвращаюсь в Швецию". После чего весь Голливуд падал ниц и полз умолять о прощении.

В конце тридцатых Грета Гарбо снялась в комедии "Ниночка", раскрыв новые грани блестящего таланта. А в 1941-м ее контракт закончился. И хотя последний фильм Гарбо "Двуликая женщина" событием не стал, все ждали нового контракта, говорили о головокружительных перспективах. Но... "Я хочу побыть одна", - сказала Гарбо директорам и продюсерам. Это было последнее, что от нее слышали в Голливуде.

Потом последовало затворничество в нью-йоркском отеле. Впрочем, подкупленная горничная все же недоглядела. На этот период пришелся роман Гарбо с Сесилом Битоном. Официальный фотограф Британской королевской семьи, художник (между прочим, автор первых снимков принца Чарльза и лауреат "Оскара" как художник-постановщик фильма "Моя прекрасная леди") Битон познакомился с Гарбо в 1932-м, когда добивался разрешения сделать ее портрет. На прощание Гарбо подарила ему розу, прикоснувшись к лепесткам губами. Он любил ее все эти годы, но снова встретил лишь в 1946-м. И она сама привела его в свои апартаменты. Битон вышел через несколько часов, опьяненный счастьем. Хотя и смущенный тем, что Гарбо не позволила ему включить свет чтобы он не смог разглядеть ее комнату и ее саму.

Сесил Битон добивался ее руки 20 лет. Он жил в Англии, но при первой же возможности мчался в Нью-Йорк. А если не мог - осыпал письмами, беспрестанно звонил. Гарбо иногда встречалась с ним. Иногда отвечала на письма. Чаще - избегала. И не говорила ни "да", ни "нет". До тех пор, пока разговоры о свадьбе двух старых людей по разные стороны океана не стали смешны. Битон умер в 1980 году. На стене его спальни висела, засушенная, та самая роза.

Одновременно развивались и странные отношения Гарбо с супружеской четой русских эмигрантов Шлее. Валентина Шлее была известным модельером, одевавшим Кэтрин Хепберн, Глорию Свенсон, других звезд. В ее магазине и состоялось знакомство Гарбо с Валентиной и ее мужем Джорджем (Георгием Матвеевичем), руководившим бизнесом супруги. Как только не "расписывали роли" в этом треугольнике охотники за сплетнями! Впрочем, со временем все прояснилось. Гарбо даже купила квартиру в том же доме, что и Шлее. Каждое лето она с Джорджем отбывала во Францию, а Валентина - в Венецию. Хотя поверить в роман Гарбо и неказистого Шлее (прозванного в свете "русским осетром") было все же нелегко. Но после своей смерти большую часть состояния он завещал именно Грете.

Гарбо почти ничего не читала, не бывала в кино. Имена Феллини и Антониони ни о чем ей не говорили. Однажды в круизе по Средиземноморью ей преподнесли только что вышедшую книгу о ней. Пробормотав слова благодарности, Гарбо повернулась и выбросила подарок за борт... Близкие друзья всегда находили ее похожей на ребенка. Она была по-детски эгоистична и жестока, считая, что ее обязан любить весь мир. И ничего не отдавая взамен. Она не являлась на встречи, не отвечала на письма. Когда кто-то из поклонников прислал ей корзину роз с бутылкой вина и запиской, Гарбо вытащила бутылку и пару понравившихся цветов. Остальное приказала вернуть, не читая послания.

И при этом Гарбо была желанной (хотя и очень редкой) гостьей на виллах Уинстона Черчилля, Аристотеля Онассиса, Ротшильдов. Участники тех "закрытых" обедов, пикников и круизов с Гретой Гарбо свидетельствовали, как мила, общительна и остроумна была эта женщина. Вернее, могла быть. Точнее всего описал это в письме другу один английский аристократ. "Она уже не так хороша, как прежде, и к тому же порой невообразимо скучна. Она увлекается диетами, доморощенным богоискательством и прочей дребеденью. Но вдруг происходит нечто - и ты физически ощущаешь ее обаяние, красоту и величие. Словно нажатием кнопки она включает тайный механизм своей былой власти".

Словно бы где-то в небесах звучала одной ей слышная команда "Мотор!" и хлопала киношная хлопушка.

После смерти Гарбо состояние в 32 миллиона долларов отошло по завещанию к ее единственной племяннице. Актриса хотела быть похороненной в Стокгольме. Однако множество юридических сложностей привело к тому, что урна с ее прахом девять лет хранилась в погребальной конторе в Нью-Йорке. За эти годы шведская разведка рассекретила документы, из которых стало известно, что в годы войны Грета Гарбо выезжала в Европу с тайной миссией. И что во многом благодаря ее связям и влиянию удалось наладить агентурную сеть, которая помешала созданию фашистами атомной бомбы. Вышло несколько книг о ее мимолетных романах и больших ролях. Ушли из жизни все, кто знал ее лично. А тайна осталась. Зачем Гарбо оставила кино? И что все эти годы творилось в ее душе, пока ни звука не доносилось из-за закрытых дверей и ни разу не колыхались задернутые шторы?

...Все формальности были улажены лишь в июне этого года. И снова огромная толпа ожидала Грету Гарбо: теперь на стокгольмском кладбище. И снова ее не дождались. Звезда осталась верна себе и после смерти. В последний момент ее племянница, повинуясь внезапному порыву души, который позже и объяснить-то никак не смогла, перенесла дату похорон. Чтобы на следующий день предать земле прах величайшей киноактрисы уходящего века без посторонних. То есть в одиночестве.
Тема номера

№ 19 (469)'24
Рубрики:
Рубрики:

Анонсы
Актуальные темы