Михаил Ардов. Монография о графомане. М.: Захаров, 2004

Михаил Ардов в очередной раз пополнил свою "красную книгу" остроумных ответов и блестящих персонажей. "Монография о графомане" – продолжение уже известных воспоминаний. Все, кто уже знаком и с "Мелочами архи..., прото... и просто иерейской жизни", с "Легендарной Ордынкой" и "Возвращением на Ордынку", знает, что протоиерей Михаил Ардов – из тех собирателей, которым, что называется, и байки в руки. В этой книге только притворяются, что оценивают людей по поступкам, на самом деле тайный и главный критерий – удачное словцо. Вот юный Михаил Ардов, обитатель легендарной квартиры, подходит к телефону, а там просят "Анну Аркадьевну". Тут важно не поправить вежливо: "Анну Андреевну", а с ходу ответить: "Она уехала к Вронскому" или с горечью: "Она поехала на вокзал". Это искусство можно обтачивать, когда еще жива память о таких остроумцах, как Юрий Олеша, Корней Чуковский, Ильф и Петров.

Возможно, это один из последних образцов еще сравнительно уютного мемуарного пространства. Здесь четко очерчен круг тем: их задают персонажи, принятые в доме на "легендарной Ордынке". Каждый тащит за собой небольшой шлейф историй (очень часто ритуал рассказа выглядит так: такой-то был интересный человек, вот как он умер, вот кем был его прадедушка...). Внутри этого пространства есть и четкое разделение на своих и чужих. Воспоминания о наших временах будут заведомо сложнее, с постоянными сквозняками и хлопающими дверями. Не только потому, что "фауна не та" (хотя мемуарист старого закала действительно рискует оказаться в положении Валентина Катаева, который, решивши отведать ананасы в шампанском, был уличен официанткой: "Что же это вы кабачки в вино крошите!"). Просто и политические взгляды каждого героя пришлось бы прописывать мелким шрифтом в комментариях, а литературные в наше время "сплошного пиара" – вообще издавать отдельным приложением "на правах рекламы".

Однако некоторое неудобство в "Монографии графомана" все же есть. Оно задано самим жанром и особенно теми спорами, что вокруг него всегда крутятся. Зазор между тем, что Ахматова называла "добрыми литературными нравами" (а были ли они когда-нибудь добрыми?), и тем, что Иосиф Бродский метко обозвал "супчик сварить", все увеличивается. Когда хозяек много, то вместо "варить ли супчик" получается толкотня на кухне.