И. ИЗМАЙЛОВ: У микрофона Игорь Измайлов. В студии министр правительства Москвы, руководитель Департамента культуры Москвы Александр Кибовский. Александр Владимирович, рад Вас приветствовать.

А. КИБОВСКИЙ: Здравствуйте.

И. ИЗМАЙЛОВ: У нас большая культурная повестка по столице. Мы не можем обойти тему последних секунд – приговор суда вынесен активисту Миронову. Это тоже произошло в Москве и тянет за собой шлейф историй. За попытку срыва концерта Макаревича – три года колонии строгого режима. Как Вы считаете, справедливый приговор?

А. КИБОВСКИЙ: В этой ситуации я не имею права обсуждать решение суда. Закон вступает в силу, и мы должны им руководствоваться. Что касается оценок – Андрей Макаревич произнёс слова, это его касается, его оценки, мы можем все к ней прислушаться. С точки зрения более широкого спектра вопросов – у нас становятся, к сожалению, популярным некие действа, связанные с эпатажными выходками, в том числе в отношении произведений искусства. Случай 14 числа в Манеже в частности, когда пострадали четыре работы известного художника, скульптора, участника Великой Отечественной войны Сидура; эти объекты зарегистрированы как культурные ценности в государственной части музейного фонда Российской Федерации. Естественно, по данном инциденту соответствующие процессуальные меры принимаются отделом полиции района Китай-город в ЦАО города Москвы. Со своей стороны я подписал обращение в адрес начальника ГУВД взять этот вопрос на контроль, потому что это предметы музейного фонда, и изучение ситуации должно иметь тщательный контроль. Не первый раз мы с этими лицами сталкиваемся. Напомню, по весне эти же лица напали на музейного работника Музея истории ГУЛАГа, были зафиксированы нанесённые травмы. Когда музейное пространство превращается в ристалище для различных эпатажных акций – это неправильно. Я по образованию музейщик, у меня даже в дипломе написано: музейное дело, охрана памятников истории культуры. Для этого существуют правоохранительные органы, которые способны дать оценку тем или иным действиям, и по этим итогам будут приняты меры наказания в отношении лиц, которые их совершают.

И. ИЗМАЙЛОВ: В голову не могло бы прийти обсуждать безопасность с Вами – как с человеком, связанным с культурной сферой. Но жизнь вынуждает нас, и музейные работники говорят, что есть проблема: раньше охраняла полиция, теперь ЧОП, который не уполномочен. Все ли коллекции застрахованы от подобных акций, нужно ли менять концепцию работы в плане охраны культурных ценностей?

А. КИБОВСКИЙ: Этот вопрос обсуждается не первый год. С 1997 года я работаю в сфере управления культурой, был на федеральном, региональном уровнях. Периодически время от времени, от ЧП к ЧП такие темы возникают. Я работал в департаменте, занимавшемся возвращением украденных музейных предметов, и практически ко всем возвращениям, которые проводились на рубеже 90-х-2000-х годов, имел отношение. Везде была недостаточная охрана. Но если мы вспомним начало 90-х годов, когда у нас пошёл массовый бум: в Великом Устюге были украдены иконы, их собирали по всему миру, Сочинский музей – тогда уровень охраны был хуже, чем сейчас.

В ситуации в Манеже ЧОП сработал. Люди купили билеты, вошли как обычные посетители, что не возбраняется. Изначально они никаким образом не показывали агрессивность своих намерений. Как только такие намерения были показаны, ЧОП сработал нормально, в штатном режиме, и если бы не ЧОП как раз, который локализовал этих лиц, утраты могли быть гораздо больше. И к приезду полиции именно работники ЧОПа этих товарищей выдали органам правопорядка.

Кончено, возникает вопрос, связанный с возможностью ЧОПов применять силу в отношении граждан. У нас из одной стороны в другую идут колебания: как только им дают больше прав, начинаются разговоры, что перегибают, нарушают конституционные права граждан о неприкосновенности, а как только прав лишаем – начинаются обратные вопросы, почему они не могут применить силу, когда это необходимо. Если мы возьмём органы вневедомственной охраны МВД, которые охраняют ряд объектов – то, что у людей есть на боку пистолет, вовсе не значит, что они его выхватят и начнут стрелять.

И. ИЗМАЙЛОВ: Есть какой-то рецепт, как обезопасить и фонды, и, в случае с Мироновым, концерты?

А. КИБОВСКИЙ: Я считаю, что Глеб Жеглов в известном фильме очень правильно сказал: правопорядок в стране определяется не наличием воров, а умением правоохранительных органов их обезвреживать. Если за подобного рода акциями будет следовать неотвратимое наказание, не иллюзорное, а настоящее – это является самой надёжной профилактической мерой от возникновения таких ситуаций в дальнейшем. Люди бывают разные: неуравновешенные, подверженные сезонным изменениям в настроениях. Мы знаем, что посягательства на культурные ценности были в расцвет советского режима – помните нападение на «Данаю» в Эрмитаже? Мы не можем физически оградить произведения от посягательства. Даже если какие-то произведения защищаем пуленепробиваемыми стёклами, специальными ограждениями, стопроцентной гарантии нет. Делая защиту от дурака, нужно рассчитывать на то, что подавляющее большинство людей, которые приходят в учреждения культуры – это люди сознательные, здоровые, психически уравновешенные. И если будет соответствующая реакция со стороны правоохранительных органов по пресечению таких действий, это может заставить призадуматься тех, кто совершает подобного рода акции. В данном случае для меня было важно направить такое обращение в адрес руководителя ГУВД. Зная, как работает наше руководство, данному вопросу будет уделено пристальное внимание. Анатолий Иванович всегда тщательно такие вопросы отслеживает, дела о посягательстве на культурные ценности всегда получали приоритетное внимание.

И. ИЗМАЙЛОВ: Сейчас по всем направлениям принято создавать некие программы, концепции видения, форматы – если говорим о культурном пространстве Москвы, можно сказать, что с Вашим приходом у команды формируется идеология культурного пространства Москвы? Каким будет вектор?

А. КИБОВСКИЙ: Сама программа была обозначена ещё в начале 2011 года, когда по поручению мэра мы перешли в городе на программный принцип финансирования, когда средства бюджета направляются на достижение реальных целей и задач, а не просто на сметное финансирование существующей сети. Те обновления, которые были в нашей сфере, происходят в разных направлениях городского хозяйства. Интеграция этого процесса в область культуры гармонична. Вектор, который был задан, соблюдается и будет соблюдаться – это большое внимание к тому, чтобы потребительское, экстенсивное отношение населения города, когда вся жизненная парадигма была сведена к модели работа-дом, дом-работа, разбить в интересах москвичей и сделать её более интересной: работа-парк-дом-музей, работа-театр. В этом была задача: чтобы у людей, загнанных повседневной рутиной, появилось ощущение альтернативности дивану и телевизору. На это были направлены колоссальные средства городского бюджета, в первую очередь – создание достойных, комфортных мест, куда люди могут прийти. И парковая программа получила поддержку москвичей – это то, что больше всего людей волнует по месту жительства и в целом. С 2011 года у нас было всего порядка 130 парковых территорий, это объём около 4 тысяч гектаров. Когда в 2011 году начали разбираться, 100 территорий фактически не считались парковыми, они считались транзитными зонами. Когда взялись за комплексное благоустройство, сегодня мы имеем в городе 370 различных зелёных парковых пространств; я ещё не говорю про 89 природных зон города, которые по объёму вышли далеко за 5 тысяч гектаров – и это всего-навсего за несколько лет. А если мы возьмём благоустроенные пространства – их количество выросло в разы. К сегодняшнему дню мы имеем 323 благоустроенных городских территорий общей площадью более 3 тысяч гектаров. На тех 89 природных зонах были благоустроены 350 гектаров, чтобы москвичи даже на природной территории, где нельзя в полной мере реализовать инфраструктуру, могли отдыхать. Там не такой активный отдых, как в парке культуры и отдыха, но это тоже огромный вклад. Парки нужно было не только очистить, привести в порядок, но и насытить соответствующей инфраструктурой.

Возьмём проект велодорожек: в 2011 году работа только начиналась, сегодня – 217 километров велодорожек уже есть в городе, я говорю только про зелёные территории, не говорю про дорожки на пешеходных зонах. В планах до 2018 года ещё 27,5 километров дорожек создать. В 2011 году были сделаны первые качественные 43 площадки воркаута, сегодня у нас их 363. Скейтпарки – вообще молчу, их у нас 11, раньше вообще такого понятия не было. Было аттестовано в 2010 году 11 детских площадок, сегодня их 622. Всего у нас за эти несколько лет было сделано 2044 объекта инфраструктуры внутри парков, зелёных территорий: это детские площадки, спортивные площадки – 625, танцевальные площадки – их 66, где люди могут и сами в инициативном порядке заниматься музыкой, танцами. По программе создание ещё 672 объектов инфраструктуры, которые обращены к москвичам и работают на горожан. Поэтому неудивительно, что эта программа так позитивно воспринимается москвичами.

И. ИЗМАЙЛОВ: А что после парков? Это большая история, видно, что они поменялись, WI-FI сделали, но надо двигаться дальше. Каким будет следующий масштабный проект?

А. КИБОВСКИЙ: Мы потратили много сил на то, чтобы технически наши парки оснастить, программа будет продолжаться. На старте у нас было 22 парковые территории в нашем департаменте, сейчас их 100. И к 2018 году мы должны все парковые территории привести в порядок. Чтобы они были комфортными, доступными.

И. ИЗМАЙЛОВ: Это включая Новую Москву?

А. КИБОВСКИЙ: Нет, это пока то, что касается Департамента культуры. А если говорить про зелёные зоны в принципе, то запланировано порядка 250 гектаров, которые будут адаптированы к возможностям различного отдыха. В том числе и активного. Возьмём нынешний год: в этом сезоне идут работы по 17 парковым территориям и по 53 паркам по месту жительства. Начиная с больших территорий, таких как парк Горького, Сокольники, мы можем двигаться в те территории, которые считались транзитными зонами, газоном, проходом между метро и городом. Мы их тоже облагораживаем, активно идёт работа префектур с учётом мнения местных жителей.

Следующий этап – наполнение этих территорий различными мероприятиями, интересными горожанам.

И. ИЗМАЙЛОВ: С парками понятно. Следующая важная задача для вашего департамента какая?

А. КИБОВСКИЙ: Мы занимаемся парками, но это вовсе не значит, что мы не занимаемся другими направлениями: все они важные, может, их не в такой мере видно. В ведении департамента находится порядка 460 различных организаций культуры – это большая сеть, где работает порядка 5 тысяч человек: это театры, библиотеки, музеи, выставочные залы, школы искусств сейчас востребованы, активно обсуждаются, так как с 1 сентября мы переходим на новую форму преподавания дисциплин. Эта сеть живёт, меняется, возникают новые смыслы. Их 460, но похожих нет: каждая библиотека, школа, музей разнообразны, каждый культурный центр имеет свою специфику, и наша задача в этом многообразии – сделать так, чтобы сеть как можно более эффективно была в работе. Эффективно – значит максимально востребована москвичами, в этом приоритет. От этого никогда не уходили, департамент всегда этими учреждениями занимался, в том числе и участием творческих коллективов в городских мероприятиях. Сейчас идёт московский фестиваль варенья, интересный, замечательный, люди очень радуются. Это 22 площадки в разных частях города. Коллективы на сцене поют, читают стихи, танцуют – это не артисты, нанятые нами за деньги, это новая концепция, это всё наши творческие коллективы клубов, дворцов культуры.

И. ИЗМАЙЛОВ: Вам подведомственны также художественные школы, музыкальные школы. Есть большие проекты, музыкальная школа в каждом микрорайоне с хорошими музыкальными инструментами или какие-то подобные стратегические программы?

А. КИБОВСКИЙ: У нас 92 музыкальные школы в городе, это серьёзное число. Подобные институции не создаются административно-командным путём. Это непросто: найти здание, оно должно соответствовать особым требованиям акустики. Здание не может быть встроенным в жилой дом, иначе жильцы будут недовольны. Но ещё большая проблема – это педагогический состав. Здесь вопрос не количества, а качества, и в этом главная задача. Хотя у нас есть программа, и мы её реализуем: мы постепенно наши музыкальные школы в плановом порядке выводим из зданий, которые доставались им в своё время не самым правильным путём, делаем более приспособленные помещения, начинается строительство школы Ференца Листа. К чести наших школ искусств, наши ребята достигают удивительных результатов. Есть ещё одна тема, на которую департаменту нужно обратить внимание – это правильное информационное сопровождение того, что происходит. Мало кто знает, что наши детские коллективы получают гран-при Европы в области хореографии, хорового пения, но мы их пока не встречаем как спортсменов-победителей. Это не очень правильно, потому что есть чем гордиться. У нас 150 мероприятий только за август в городе проходит, август – мёртвый сезон, не работают театры, школы на каникулах. В среднем каждый день по пять мероприятий происходит. А если мы добавим к этому то, что делают коллеги из федеральных учреждений, подведомственных Министерству культуры, коллеги из других департаментов? Фестиваль варенья, где мы выступаем партнёрами – событие Департамента торговли и услуг, который является основным закопёрщиком, которое лично патронирует Наталья Алексеевна Сергунина, вице-мэр. Огромное количество возможностей для москвичей посетить, посмотреть – широкая палитра культурных мероприятий в нашем городе на любой, даже самый взыскательный, вкус.

И. ИЗМАЙЛОВ: Александр Владимирович, давайте в формате блиц ряд вопросов обсудим. Сначала с финансами: вся история с курсами валют, насколько Ваш департамент всё это чувствует? Сокращение, оптимизация сотрудников, директоров, музеев, сокращение зарплат – что происходит в подведомственных Вам организациях?

А. КИБОВСКИЙ: Как и во всех органах власти, у нас прошла оптимизация самого департамента, решения были приняты ещё весной, чиновников стало гораздо меньше, но работать мы должны гораздо лучше. Дальше оптимизация будет избыточна, и так департамент потерял 50% личного состава. Тем не менее, это не сказалось на показателях работы, она налажена. Полагаю, это в меньшей степени беспокоит горожан, так как страдания госслужащих – их личное дело.

И. ИЗМАЙЛОВ: А библиотеки, театры – подведомственная сеть?

А. КИБОВСКИЙ: Задача поставлена администрацией президента на тщательный контроль, чтобы у нас уровень заработной платы учреждений культуры неизменно увеличивался, и мы этого добиваемся. Оптимизация затронула управленческий аппарат, в том числе и с целью того, чтобы помогать отрасли культуры в части фонда заработной платы самих работников культуры достигать средней зарплаты по городу. Такие планы намечены, они реализуются, каждый квартал мы отчитываемся по этим вопросам.

И. ИЗМАЙЛОВ: Культурных работников много сократили по театрам, библиотекам?

А. КИБОВСКИЙ: У нас таких сокращений не было. Сейчас нет возможности сокращать у департамента, потому что штатные расписания и количество людей, которые работают в учреждениях, определяются самим руководством учреждения. Мы перешли на новую систему оплаты труда: департамент доводит до руководства учреждения лимиты финансирования, в том числе на фонд оплаты труда работников. А сколько за эти деньги нанять сотрудников, одного, если он справляется, или двадцать одного – определяет руководитель учреждения исходя из стоящих перед ним задач. Мы можем сократить или нет – это условная история. Финансирование учреждений сократили, до всех эти лимиты доведены. Поскольку мы не вмешиваемся в репертуарную повестку, особенно в организации творческие, создающие постановки, то какое количество людей нужно для того или иного действа, находится на усмотрении самого руководителя учреждения при соблюдении всех требований трудового законодательства.

И. ИЗМАЙЛОВ: Насколько свободны репертуары, застрахованы ли люди от того, что они не увидят похабщины в репертуарах московских театров, выставок? Скандалы всплывают, или Вы отдаёте это на откуп художественным руководителям?

А. КИБОВСКИЙ: Когда мы говорим о том, что во главе государственного бюджетного учреждения стоит руководитель, то мы предполагаем, что когда такого человека назначают, он должен обладать определённым опытом, умением, понимаем сбалансированности того, что ему доверено. Это не частная галерея, это организация, существующая за средства налогоплательщиков. И когда такая кандидатура назначается, тот, кто его назначает – сегодня это я, – он понимает, кто на этот пост приходит. И человек, который приходит, определяя репертуарную политику своего учреждения в отношении спектаклей, выставок, общегородских мероприятий, несёт полную ответственность за них, и мера этой ответственности очень велика. Мы исходим из того, что каждый руководитель должен понимать эту ответственность и заниматься тем, что ему доверено, с полным понимаем того, как он вписывается в общую городскую культурную среду.

И. ИЗМАЙЛОВ: Можно сказать, что в городских учреждениях культуры похабщины не будет?

А. КИБОВСКИЙ: Мы на этом настаиваем. Руководители учреждений выступают с довольно серьёзной критикой моментов, которые были. Когда у нас идёт закупочная кампания книг для библиотек, эксперты активно обсуждают каждую позицию. Иногда то, что они оставили за бортом – удивляешься, почему такие предложения могли возникнуть. И когда мне руководители библиотек говорят, что им бывает стыдно за то, что предлагается к закупке – мы не можем поставить треть закупок на полки наших библиотек без стыда для самих себя. Я считаю, ощущение этого очень важно, и именно здесь находится мера. Если мы имеем государственную бюджетную сеть учреждений культуры, то само собой разумеется, что мы ожидаем от работающих там людей – подчёркиваю, это 15 тысяч человек, – что руководящий состав со своей стороны следит за тем, что выставляется, чтобы оно не носило профанирующего и низкого характера. Всегда возникает дискуссионный вопрос: что считать похабщиной, а что не считать?

И. ИЗМАЙЛОВ: Чаплин высказался по поводу Манежа: «Работа Владимира Лемпорта «На свалке истории» крайне унизительно изображает Ленина, Хрущёва, Брежнева и других руководителей государства. Можно по-разному относиться, но, тем не менее, это неправильно», – говорит он. Город будет как-то на это влиять?

А. КИБОВСКИЙ: Мы обсуждаем произведения. Возьмём творчество Сидура, пострадали линолеумные гравюры – эти вещи созданы в 1971 году, это всё само по себе история, и постфактум давать какие-то характеристики сложно. Сейчас усиленно охраняется итальянскими карабинерами здание собора в Болонье, потому что там в древности, раннем Ренессансе, художник позволил себе изобразить круги ада по Данте и написать там пророка. Для сторонников ислама это является страшным оскорблением. Официальные организации, исповедующие на востоке радикальные настроения, пригрозили итальянским властям, что если фреска не будет сбита или закрашена, они будут пытаться собор разными силами изничтожить.

И. ИЗМАЙЛОВ: Современное искусство возможно в нашем городе, как в Европе, где стоят унитазы, фекалии разбросаны?

А. КИБОВСКИЙ: У нас есть Музей современного искусства, замечательный, который является государственным бюджетным учреждением, которое призвано заниматься этим направлением творчества. У нас огромное количество частных организаций, галерей, арт-проектов. И когда Вы говорите о таких вещах, то, как правило, именно частные институции такими вещами увлекаются. Подчёркиваю, у нас свободное государство, и мы отвечаем только за бюджетный сегмент. Москвичи правильно задают вопросы, что в бюджетной сфере должно быть спокойное отношение к подобного рода экспериментам. Я вообще не очень верю, исходя из собственного опыта, в творческие эксперименты за счёт казённых средств. Возьмём передвижников – все подзабыли, кто это, куда и что они передвигали. Это молодые художники, которые сказали, что повестка академии художеств рисовать лощёные картинки не устраивает, мы будем изображать быт. Через 20 лет эти люди стали академиками. Но они честно сказали: мы не берём казённых денег, уходим из академии и делаем передвижные выставки по стране, чтобы зарабатывать. То же самое было с театрами: МХТ на средства Станиславского, он же купец Алексеев, существовал. Творческий поиск развивается, в первую очередь, в этой сфере. А экспериментировать за счёт бюджета – на мой взгляд, опасная история. С Эдуардом Бояковым обсуждали, что данные случаи превращаются в имитацию авангарда, а не в авангард, к сожалению.

И. ИЗМАЙЛОВ: С Собяниным часто видитесь? Насколько он вникает в вопросы Вашего департамента?

А. КИБОВСКИЙ: Как министр правительства Москвы, я у мэра постоянно бываю на докладах, это прямое общение. Случается, что и много раз на дню по телефону задаются конкретные вопросы. Я с 1997 года работаю в сфере культуры, видел разных министров, но меня поразило, когда я приходил в команду Сергея Семёновича, удивительное, системное, глубинное понимание вопросов формирования культурной повестки мегаполиса. У нас такое внимание формируется годами работы, когда ты проходишь все стадии. Я начинал с экскурсовода в музее, прошёл все ступени от сотрудника музейной сферы до министра правительства Москвы и всегда гордился собственным опытом, что я посмотрел все стадии работы, все области, в разных департаментах на различных уровнях поработал. И тут я был настолько удивлён, впечатлён тем, что человек, который нам известен как крупный управленец регионального и федерального уровня, имеет чёткое, системное, безупречное понимание того, что необходимо городу в этой сфере, что для меня большое удовольствие и радость работать с таким руководителем.

И. ИЗМАЙЛОВ: Нужно ли вернуть Рахманинова, и где его нужно перезахоронить, нужно ли назвать в Москве улицу его именем?

А. КИБОВСКИЙ: Уровень имени Рахманинова настолько велик, что, я полагаю, возможно, чтобы одна из улиц нашего города носила его имя. Это выдающийся деятель искусства, известный всему миру, и мы можем гордиться, что в Москве может быть такая улица. Что касается самого возвращения – это непростая история, это не может быть кампанейщиной, это должно быть взвешенным, многоплановым решением. Весной произошло перезахоронение великого князя Николая Николаевича в парке Сокол, этому предшествовала колоссальная работа, начиная с воли родственников, наследников, потомков и заканчивая нашей организацией.

И. ИЗМАЙЛОВ: Вам лично как горожанину хотелось бы, чтобы какой-то памятник в Москве появился?

А. КИБОВСКИЙ: В Москве около 900 различных монументов, это огромное количество памятников. Мне важно, чтобы они были в нормальном техническом и эксплуатационном состоянии. Поставить памятник непросто. Все забывают, что после этого на городские службы ложится большая работа, чтобы эти памятники содержать. За монументом на Поклонной горе, стелой целая бригада следит каждый день, чтобы обеспечить её эксплуатационные возможности. Честно говоря, вопросы создания новых объектов оставил бы тем, кто это инициирует. Город давно за счёт бюджета такие памятники не делает – мы в основном принимаем в дар от частных лиц, общественных организаций. И уже это даёт нам по несколько объектов в год. Мне было бы более важно, чтобы со всеми памятниками было всё в порядке. На новых территориях ещё есть монументы, с которыми необходимо поработать.

И. ИЗМАЙЛОВ: Музей, может быть, какой-то нужен в Москве, которого нет?

А. КИБОВСКИЙ: Музей Есенина получит новое здание осенью, происходит благоустройство территории возле его дома – спасибо комплексу городского хозяйства. Мы активно с музеем Булгакова взаимодействуем, чтобы квартира, где сам Булгаков жил, перешла к музею. Мне кажется, вопрос не в том, что надо увеличивать число музеев; полагаю, задача в том, чтобы обеспечить их серьёзной современной материально-технической базой. Мы решаем вопрос с музеем Булгакова, чтобы именно квартира к ним перешла, а не то, что им дали раньше, то, что рядом, это не его квартира. Выставки существуют не сами по себе, а для чего-то. Поэтому сделать возможности для интересных программ, чтобы москвичи пришли. В субботу открываем «Палеопарк» в Дарвиновском музее – это одно из мероприятий такого характера.

И. ИЗМАЙЛОВ: Объединение с департаментом культурного наследия произойдёт?

А. КИБОВСКИЙ: Приняты все управленческие документы, их можно прочитать. Департамент культурного наследия – особенная, специализированная структура, имеющая свой комплекс масштабных задач, особенно учитывая вступившие в силу в начале этого года поправки в федеральное законодательство, у них большой объём работы. А с Департаментом культуры – за мной, как его руководителем, положение об осуществлении общей координации работы этого департамента, особенно в части вопросов, которые требуют выхода на правительство Москвы в качестве министра Москвы. Это достаточно хорошая, сбалансированная система.

И. ИЗМАЙЛОВ: Нет смысла объединять?

А. КИБОВСКИЙ: Я пока не вижу в этом необходимости, всё работает. Какие-то дополнительные административные меры пока преждевременны.

И. ИЗМАЙЛОВ: Для уличных музыкантов будет какая-то отдельная улица? Система налогов будет разработана? 

А. КИБОВСКИЙ: Этим вопросом занимаемся Московская городская Дума, Евгений Владимирович Герасимов лично этот вопрос ведёт. Тема конфликтная. Либо всё надо разрешить, но начинают возмущаться местные жители тому хаосу, который может быть, либо надо всё запретить, и, как Вы понимаете, это тоже невозможно, и наш департамент не может быть в этом заинтересован. Единственная возможность между двумя этими крайностями найти середину – это регулирование. Какое регулирование – эти вопросы обсуждаются на уровне комиссии культуры при Мосгордуме, мы тоже в ней участвуем. Европейский и американский опыт показывают нам самые разные модели регулирования в этой сфере, но регулирование есть практически везде. Так, чтобы было бесконтрольно – в крупнейших столицах и мегаполисах мира мы такого не увидели. Есть модели и патентной системы, и по местам. Какая модель будет у нас принята – вопрос для обсуждения на площадке профильной комиссии Мосгордумы.

И. ИЗМАЙЛОВ: С министром Мединским Вы в чём-то принципиально не согласны, есть разница походов?

А. КИБОВСКИЙ: Владимир Ростиславович отвечает за всю страну. Может быть, конкретизировать вопрос, взгляды могут быть разные. Я могу только сказать, что поскольку Владимир Ростиславович является главной Русского военно-исторического общества, а я возглавляю московское отделение, то в части взглядов на военную историю у нас с ним точно нет разногласий. А по остальным вопросам надо предметно обсуждать.

И. ИЗМАЙЛОВ: Времени нет. Когда мы говорили про парки, Вы упомянули строительство велодорожек, то, что сейчас в городе вызывает наибольшую волну возмущений, когда убираются улицы, расширяют дорожки. Вопрос не к Вам, но люди видят их в парках, и проецируется всё на столичную власть, в том числе и на Вас. Вы контактируете с Дептрансом? Есть возможность повлиять, Вы между собой данные вопросы обсуждаете?

А. КИБОВСКИЙ: У каждого свои юрисдикции. Я всегда за то, чтобы каждый занимался своим делом и за то, чтобы слушать профессионалов. Часто бывает такая аргументация: мне не нравится. А что вам нравится? Не знаю. Давайте оставим этот вопрос для наших коллег из соответствующего блока управления. А то, что велодорожки в парках, нам говорят: мало, давайте ещё, и лыжни ещё надо делать. Мы тоже делаем, это тоже измеряется десятками километров. У нас парки не только летом: зимой коньки, лыжи, санный спорт.

И. ИЗМАЙЛОВ: Давайте дадим возможность слушателям задать вопрос. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Павел, я руководитель одного театра. С момента Вашего назначения я пытаюсь попасть к Вам на приём, потому что хотел бы презентовать некое большое мероприятие, парабиеннале искусств в Москве. Скажите, пожалуйста, возможно ли попасть к Вам? Мне приходят официальные отписки.