Вышла аудиоверсия нового романа Виктора Пелевина "Шлем ужаса".

Виктор Пелевин наиболее творчески отнесся к предложению издательства Canongate изложить «своими словами» древние мифы. Во всяком случае, из тех писателей, кто уже принял участие в этом проекте. Британский религиовед Карен Армстронг просто написала честную научно-популярную книгу об истории мифов и правилах их интерпретации. Британская же романистка Джанет Уинтерсон представила эссеистическую книгу в духе сартровского «Мифа о Сизифе» о трансформации образов Атланта и Геркулеса в эпоху космических полетов — ведь в невесомости больше не нужно нести на плечах тяжесть мира. Русский же писатель Пелевин написал полноценный роман, лишь отталкивающийся от архетипической истории о запутанном лабиринте и прячущемся в нем быкоголовом ужасе— с оригинальными персонажами, тщательно прописанным местом действия, завязкой и кульминацией.

Впрочем, конечно, «тщательно прописанными» персонажей и место действия можно считать только в особом, пелевинском смысле. Еще со времени выхода «Чапаева и Пустоты» Пелевин уверяет, что действие его романов происходит в абсолютной пустоте. Но только сейчас он действительно приблизился к этому вплотную. Не без оснований сопоставив древний Лабиринт с современным Интернетом, автор полностью перенес действие в чат – так что роман по сути дела является скорее пьесой, поскольку состоит из одних реплик. Что же касается физических тел, то повествование начинается с того, что семеро героев разного возраста, пола и социального статуса обнаруживают себя запертыми по одному в маленьких комфортабельных комнатках, наподобие гостиничных. Они полностью лишены связи с внешним миром, за исключением вмонтированных в стену мониторов за толстым небьющимся стеклом, по которым ползут реплики, набираемые героями с лежащих перед ними компьютерных клавиатур. За каждым из них закреплено имя-ник, которое они не могут поменять: Monstradamus, Isolda, Organizm и даже UGLI 666 (оказывающаяся, кстати, впоследствии весьма набожной дамой). Словом, все как в обычном чате, только вот реплики у всех выходят без единой опечатки, а попытки назвать свои реальные имена, профессию или еще хоть что-то, относящееся к внешнему миру безжалостно пресекаются невидимым модератором. Да еще все герои облачены в древнегреческие хитоны, а ручки на дверях их комнат выполнены в виде обоюдоострых топориков-лабирисов.

Начинает беседу – то есть "нить" чата – персонаж с ником Ariadna. Она рассказывает остальным свой сон, где встречается с существом, в котором эрудированный Monstradamus без особого труда узнаёт Минотавра. После этого, естественно, все герои начинают ждать появления нового, последнего участника их чата — Тесея, который придет и освободит их из этого замкнутого мифологического пространства, куда они попали против своей воли. А пока его ждут — они гуляют по Лабиринту, открывающемуся за дверью их комнатки (у каждого из них он свой собственный, соответствующий их индивидуальности), препираются друг с другом, а кое-кто даже затевает виртуальную любовь. А главное – Ariadna продолжает видеть сны один другого краше. В частности – во сне ей устраивают целую лекцию, посвященную устройству того самого "шлема ужаса", благодаря которому Минотавр и является Минотавром, и в которой звучат такие непростые фразы, как "на решетке возможного прошлое распадается на прошлое и будущее". Но постепенно из этих снов, бесед и прогулок вырисовывается совсем другая картина, имеющая мало общего с древнегреческим мифом – во всяком случае, в его классическом понимании. Чтобы не раскрывать всех поворотов сюжета, скажем только, что если Сартр говорил, что "ад – это другие", то Пелевин ведет свое повествование к тому, что "Минотавр – это мы".

Непобиваемым козырем Пелевина всегда была острая актуальность. По его книгам, начиная от первых дерзких сатирических рассказов, в которых октябрьская революция объявлялась произошедшей из-за того, что два юнкера несколько злоупотребили кокаином, а Перестройка являлась плодом мысленного интеллектуального эксперимента двух уборщиц в общественном туалете на Тверском бульваре, и заканчивая мастерски написанной, но явно пробуксовывающей на месте "Священной книгой оборотня" безошибочно можно судить о состоянии российского общества и о его настроениях.

Что можно сказать в этом смысле о "Шлеме ужаса"? Первое, что обращает на себя внимание, – его явно международная, "космополитическая" направленность. Полностью исчезли ставшие навязчивыми фельетонные намеки на российскую политическую и литературную песочницы. Почти ушли и каламбурные шуточки, делавшие книги Пелевина практически непереводимыми адекватно, – а те, что остались, понятны во всем мире без перевода. Например, "если есть World Wide Web, то должен быть и Soul Seek Spider!". В добавок к привычным буддистским и "кастанедовским" мотивам появились явные аллюзии на западную классику - не только на очевидный "Дом Астерия" Борхеса, но и, например, на "Замок скрещенных судеб" Итало Кальвино, в котором тоже искусно переплетаются истории и судьбы героев, оказавшихся в условном замкнутом пространстве. Конечно, характерен и технологический антураж. Но неправильно говорить, что "действие этой книги происходит в Интернете". Виртуальное пространство романа — это слепок информационного мира человека XXI века, в котором, конечно, первейшее место занимает Интернет, но явно примешаны и телевизионные реалити-шоу, и иллюзорные миры рекламы и политики, а еще не последнее место занимает духовный, даже религиозный опыт.

И, конечно, очень характерно, что новое произведение выходит сразу "по всем фронтам" - сперва в виде аудиокниги, две недели спустя – в виде "обычной" книги, еще две недели спустя – в виде высокотехнологичного спектакля-шоу. Аудиокнига наступает! Но при этом получается занятный парадокс: ведь "Шлем ужаса" привязан к печатному тексту изначально, феноменологически, как сказали бы его герои.

Если в "обычном" романе мы все время держим в голове, что диалоги персонажей – это как бы "стенограмма" их устной речи, то в этой аудиокниге получается наоборот: подаваемые реплики – это на самом деле просто озвученные печатные фразы. К тому же актерам явно не легко дается произнесение некоторых совершенно не разговорных пассажей. Пелевин высоко ценит своих читателей, если считает, что его заковыристые построения (вроде цитированного выше описания "шлема ужаса") можно воспринять на слух, да еще и сидя за рулем — на эту возможность, кажется, особо напирают издатели аудиокниг. Но Пелевин знает, что делает. Заслуженный им колоссальный кредит позволяет отпускать и не такие штуки. Поверим ему на слово.

Михаил Визель

www.polit.ru