Французского писателя Фредерика Бегбедера в России любят. Да и как не любить человека, который является образцом успеха, респектабельности, светского снобизма и глянцевого шика - всего того, к чему средне преуспевающий российский буржуа так активно стремится. К своим сорока годам Фредерик Бегбедер написал 7 книг (все они переведены на русский), придумал бесчисленное количество рекламных слоганов, учредил несколько журналов.

Развязный парижский денди и вызывающе поверхностный интеллектуал, он позирует для обложек глянцевых журналов, выступает в роли колумниста на страницах солидных изданий и активно участвует в президентских выборах. К тому же вездесущий романист ведет скандальные ток-шоу на TV и занимает кресло литературного редактора солидного издательства «Фламмарион». В только что вышедшем на русском языке сборнике литературоведческих эссе «Лучшие книги ХХ века: последняя опись перед распродажей» Фредерик Бегбедер продемонстрировал миру не только свой фирменный снобизм, но и восхищающие своей банальностью суждения о шедеврах мировой литературы прошлого века.

В 1999 году на пике миллениумной лихорадки французская газета Le Mond совместно с сетью книжных магазинов FNAC устроили опрос, в результате которого выявили 50 самых популярных книг ХХ века. Список этот оказался несколько неоднородным - сюда попали два популярных комикса, несколько философских эссе, детектив Агаты Кристи и даже «Собака Баскервилей» Артура Конан Дойла. В целом французы оказались предсказуемыми читателями - лидируют в этой описи хрестоматийные произведения признанных мастеров литературного труда.

Писатель Фредерик Бегбедер, предварительно посетовав на отсутствие у сограждан изобретательности и вкуса, взялся, тем не менее, этот список прокомментировать. Свое намерение он обосновал самыми что ни на есть благородными побуждениями: дескать, «сегодня книге больше чем когда-либо грозит смертельная опасность», но остался еще шанс ее спасти. Для этого надо лишь прочесть старые книги заново, как «если бы они только что увидели свет».

Роль спасителя мировой литературы Федерику Бегбедеру безусловно нравится, но куда приятнее образовавшийся повод помериться талантом и славой с группой избранных. Не станешь же просто так на голубом глазу сравнивать себя с Прустом - люди не так поймут. А тут - особый случай: миллениум, список, литература в опасности - по такому поводу можно и с Прустом посоревноваться.

Похвальное желание взглянуть на шедевры мировой литературы свежим взглядом свелось в результате к весьма вольному пересказу их бессмертного содержания. К примеру, «Посторонний» Альбера Камю - это «история чокнутого типа, которому плевать абсолютно на все: его мать умирает и его это не колышет.». «Здравствуй, грусть» Франсуазы Саган - «история несчастной девочки из богатой семьи, которая проводит каникулы на Лазурном берегу вместе с овдовевшим отцом и подружкой». А в «Поисках утраченного времени» Марселя Пруста написано с целью «сообщить нам простую истину: литература нужна для того, чтобы найти время. для чтения». Подобными благоглупостями Фредерик Бегбедер радует читателя на каждом шагу. На орехи достается всем: Сартру, Кафке, Хемингуэю, Джойсу и даже милейшему Антуану Сент-Экзюпери. При этом нельзя сказать, что Бегбедер ни во что не ставит классиков - напротив, он их искренне любит и даже почитает, но поделать с собой ничего не может. Все-таки годы, проведенные в скандальных ток-шоу, дают о себе знать. Комментируя первое место в списке, спаситель литературы заявляет: «Номер первый в списке - опять-таки не я, хотя мне на это плевать, я даже не обижаюсь, все равно попаду в первый же инвентарный список шедевров ХХI века, или не попаду?». Остается лишь восторженно присвистнуть: попадет обязательно, прямиком с обложек глянцевых журналов.

Кто хорошо знаком с творчеством Бегбедера, знает его потрясающую особенность соваться со своим бесценным авторским «я» всюду, где образуется подходящая лазейка. Переживает ли расцвет антиглобалистское движение, атакуют ли террористы Всемирный торговый центр: Бегбедер тут как тут. Пишет он, надо признать, весьма бодро и мастеровито, в духе модной «новой искренности». Вот только на выходе получается разноцветный мыльный пузырь: легковесный, изящный и абсолютно бессмысленный. Покуда Фредерик Бегбедер выступал в роли разочарованного прожигателя жизни и эксперта по вопросам рекламы, его еще можно было терпеть. Но коль уж речь зашла о классиках мировой литературы - тут уж за слова отвечать надо.

Фредерик Бегбедер. Лучшие книги ХХ века. Последняя опись перед распродажей. Перевод с фр. Ирины Волевич. - М.: FreeFly, 2005.


МОСКВА /Наталья Яснова, ГТРК "Культура"/