Линор Горалик
Станислав Львовский

Издательство "Иностранка"

Половина неба
Что происходит с «детьми семидесятых» – с последним поколением, чье детство прошло под шелест советских флагов, бодрое бульканье передачи «Опять двадцать пять» и постукивание невидимого счетчика, отсчитывающего недели до Третьей мировой войны? Исчезнувшая страна призраком ходит по их мирам. Пистолет, лежащий в дорожной сумке, бесполезен в той войне, к которой их никто не готовил. Россия – место, где прошлое никогда не кончается.

Фрагмент из книги
Небо, – я всё думал, что же у них тут с небом. Вот уж, казалось бы, что не должно отличаться. Небо, воздух, there's nothing between us, but the air we breathe. Но это же нас и соединяет – от губ до губ, от гортани до гортани, от крови до крови. Небо прозрачное, резкое, над Москвой даже и представить себе такого нельзя. Нельзя, я знаю, я его всегда фотографировал, “Смена-8М” (советский предок нынешних мыльниц), потом старый “ФЭД-4” с желто-зелёным фильтром, потом была ГДРовская “Practica”, “Олимпусы”, “Никоны”, “Кэноны”, бог весть что, поляризационные стёкла, подъём в пять утра – только бы облака вышли порезче, схватить свет за шкирку и утащить в тёмную комнату с красным фонарём. Небо над Берлином, небо над Триром, небо над всей Испанией, небо над Йоханнесбургом, небо над Нью-Йорком. Нужно было о чем-нибудь думать, я думал о небе. У меня получалось.

Рецензии...

Законсервировать целую эпоху попытались в романе "Половина неба" молодые авторы Линор Горалик и Станислав Львовский. Рекомендуют они себя как "дети семидесятых". Казалось бы, вот кто воспоет олимпийского мишку, вареные джинсы, пепси и Саманту Смит с Катей Лычевой. Про стиляг, Элвиса Пресли на "ребрах", брюки-дудочки и злых дружинников, эти брюки разрезающих, мы уже слышали, слышали, слышали. А что скажут "взрослые дочери и сыновья" тех "молодых людей"? Судя по роману "Половина неба", им есть что сказать, но только друг другу.

Этот диалог сплошь состоит из перечислений – пепси, страх перед атомным взрывом, Калининский проспект, резиновые Микки-Маусы, рижский радиоприемник VEF, смерть Брежнева, смерть Андропова, смерть Черненко, "молодой" Горбачев. В каждой главе возникают все новые черты времени, но в целом получается как-то негусто: никаких открытий, никаких парадоксальных мыслей, только воспоминания и бесконечные эмоции. Да и натяжки есть, а ведь если затеяли "клуб" для тех, кому тридцать, все должно быть точно.

Даже для небольшого романа реалий 1980-х у Линор Горалик и Станислава Львовского не хватило. Тогда главного героя сделали фотографом, разъезжающим по миру. Получилась своеобразная закольцовка: в 1980-е мальчик мечтал об американской жвачке Wrigley`s, а теперь в постылом нью-йоркском аэропорту JFK он томно грезит о "Пионерской зорьке" и о девочке, которой нес портфель. Девочку с портфелем авторы выдали замуж за американского ветеринара. Дети семидесятых из "Половины неба" вообще как-то очень дружно потянулись за океан и даже русский язык подзабыли: в романе целыми страницами изъясняются на английском, а перевода не дают. А ведь многие из нынешних тридцатилетних в школе только французский или немецкий изучали. И как им быть? В общем, нельзя ли попросить другую "половину неба"?

Лиза Новикова
Коммерсант