Вышли в свет два тома эссеистики классика научной фантастики Станислава Лема: "Диалоги", написанные в пятидесятых годах прошлого века, а затем дополненные и скорректированные в начале семидесятых, и "Молох", книга, вобравшая в себя сборники эссе последних лет.

Наверное, нужно очень любить фантастику вообще и творчество Станислава Лема в частности, чтобы с должным энтузиазмом отнестись к этим двум книгам. Понятно, что любой писатель может позволить себе от художественной словесности перейти к публицистике, а не только автор "Дневника писателя" или автор трактата "В чем моя вера". И никто не может помешать писателю подвергнуть ревизии свое творчество, даже если в этом процессе он дойдет до сожжения собственных рукописей. Кстати, в данном случае Лем и особой ревизией не занимается. Наоборот, скорее апологией. Он просто пытается защитить в себе фантаста, который волей-неволей выступил в роли пророка и предсказателя, делает "поправку на время", поскольку будущее уже пришло: "Каждый автор прогнозов является самозванцем, а если его читают и цитируют с кафедр, то он становится профессионалом даже тогда, когда он полностью ошибается. Я же был только любителем, туристом в будущее, предсказывал, занятый небылицами, не строил Вавилонской башни... Я не описывал будущие события, а только представлял различные МОДЕЛИ того, что возможно (согласно моему мнению)". Осуществившаяся в реальности "модель" настолько впечатлила Лема, что он раз за разом обращается к одному и тому же кругу проблем. Семьсот страница "Молоха" пестрят рассуждениями об искусственном интеллекте, сознательном компьютере, виртуальной реальности, интернете, информационном обществе, успехах биохимии и т.п. Забавно все-таки, что Лем столь обеспокоен "научной" ценностью своих произведений, научной составляющей своего писательского Я. Именно поэтому любопытно читать "Диалоги" и "Молох" подряд. Больно уж очевидна редукция литературы (или литературности) во второй книге. "Диалоги" все-таки прямо отсылают к античной, платоновской традиции. Они укоренены в литературе. Эссеистика "Молоха" по природе своей "журнальна", научно-популярна и отнюдь не столь оптимистична, как, например, просветительские труды Азимова. Она скорее говорит о растерянности перед настоящим, она оставляет в стороне "художественность", потому что уже не до фантазий, потому что то, что свершилось, оказалось куда сложнее того, что грезилось. Впрочем, это не мешает Лему делать новые прогнозы, но это скорее уже для самоуспокоения.