|
Почтовые лошади просвещения
Трудно представить перевод на корейский язык романа Гузель Яхиной «Дети мои» о депортации поволжских немцев, исполненный в фольклорно-сказочном стиле, или роман-житие Евгения Водолазкина «Лавр», где смешаны языки различных эпох. И всё же они переведены, несмотря на разницу культурных кодов и исторических контекстов.
В чём же заключается искусство перевода, позволяющее передать красоту и смысл оригинала? При работе с художественными текстами недостаточно лишь технически осуществить передачу информации, необходимо адаптировать текст под иностранный язык, учитывая особый стиль, сложившийся под влиянием культуры и истории в разных странах. Возникают сложности как с выбором лексических средств, так и с синтаксисом, ведь построение предложений в различных группах языка различается.
Корней Чуковский в своей замечательной книге «Высокое искусство перевода» приводит множество примеров, когда одно неверно истолкованное слово приводит к полному искажению переводимого текста. Он пишет: «Превосходный переводчик Валентин Сметанич (Стенич), переводя с немецкого французский роман Шарля- Луи Филиппа, изобразил в переводе, как юная внучка, посылая из Парижа деньги своему старому дедушке, живущему в деревенской глуши, даёт ему такой невероятный совет:
— Сходи на эти деньги к девочкам, чтобы не утруждать бабушку.
Эта фраза предопределила дальнейшее отношение переводчика к героине. Он решил, что жизнь в Париже развратила её, и всем её дальнейшим поступкам придал оттенок цинизма. Каково же было удивление переводчика, когда через несколько лет он познакомился с подлинником и увидел, что внучка, посылая деньги дедушке, отнюдь не предлагала ему истратить эти деньги на распутство, а просто советовала взять служанку, чтобы бабушке было легче справляться с домашней работой».
Ещё более курьёзные случаи возникают, когда переводчику неизвестны предметы, распространённые в зарубежном обществе, что произошло со «второй мамой Карлсона», замечательной переводчицей Лилианной Лунгиной. Режиссёр Олег Дорман, снявший прекрасный фильм «Подстрочник» про Лилианну, рассказывал, как в молодости, когда он ещё был учеником её мужа Симы Лунгина, они вместе сидели на кухне и писали сценарий. Посреди рабочего процесса к ним зашла расстроенная Лилианна, переводившая что-то в соседней комнате, и сказала: «Там у героя какой-то “гамбургер”, не знаю, что это такое. Он его несёт по аэропорту». Сима предположил: «По-моему, это плащ». «Так и напишу, — сказала Лилианна, — Он перекинул гамбургер через руку...». Вышла.
Через некоторое время снова вошла и севшим голосом сообщила: «Он его съел».
Такие ситуации встречаются тогда, когда в какой-то культуре есть свои явления, которые язык описывает одним-двумя словами. Если в других культурах этого явления нет совсем или оно развито слабо, то перевести на другие языки также одним-двумя словами уже не получится. Придётся что-то объяснять, рассказывать, иногда — вспоминать историю, иногда — культурный контекст.
Остаётся основной вопрос перевода: переводить «слово в слово» или «мысль в мысль»?
С любовью, Татьяна Филиппова,
главный редактор журнала «Библиотечное Дело»
|
|
