Между тем во времена собирателя русского фольклора, Александра Николаевича Афанасьева мысль о том, что народные сказки могут служить чтением для детей, казалась неочевидной: так, глава цензурного комитета Платон Вакар увидел в сборнике Афанасьева «олицетворённые возмутительные идеи» и счёл книгу вредной «по тому влиянию, которое она может иметь на восприимчивый ум детей, и в особенности между простолюдинами». В результате второе издание «Русских детских сказок» вышло лишь через 16 лет после первого. Чтобы народные сказки по-настоящему вошли в культурный обиход, потребовались усилия многих педагогов, издателей и просветителей, в том числе Льва Толстого и Константина Ушинского, — а по-настоящему возмутительные сказки, не предназначенные для восприимчивого детского ума, вошли в ещё один сборник Афанасьева, «Русские заветные сказки», изданный в 1872 г. в Швейцарии.

Тернист был путь народной сказки к юному читателю. Её адаптировали, сокращали, запрещали. Государство всегда пристально следило за кругом чтения детей, стараясь методами воспитания растить граждан «под себя». Особо негативное отношение к фольклору обострилось в послереволюционное время. Наступающая эпоха соцреализма, объявившая настоящую войну сказочному вымыслу. «Сказки 

в своём большинстве чрезвычайно вредны для советских детей», — заявляла 

Н. Крупская. 

Её статья «О “Крокодиле” Чуковского» — образец критической безграмотности. «Вместо рассказа о жизни крокодила они [дети] услышат о нём невероятную галиматью», — пишет Крупская. Дальше она путает Лермонтова с Некрасовым, а в решении Вани Васильчикова освободить зверей из зоосада прозревает вражеский шифр: «Что вся эта чепуха обозначает? Какой политический смысл она имеет?» Чепуха в этой логике не может быть просто чепухой.

На первый взгляд сказка, как образец устного народного творчества, вполне безобидна, но зачастую фантастический вымысел в ней связан с действительностью и её мораль не всегда коррелируется с государственной идеологией. «Сказка, — пишет исследователь истории сказки Э. Померанцева, — меняется в зависимости от… эпохи, народа, социальной среды, аудитории».

Недоверие власти к сказкам объяснялось попытками чиновников от культуры выявить в них «двойной смысл», скрытую метафоричность, негативное отношение к власти и пр. Именно это вменялось в вину К. Чуковскому за сказки «Крокодил» и «Тараканище», в которых рьяные критики увидели аллегорическую ссылку на «самого Сталина».

Ничто лучше не разбудит творческое воображение ребёнка, чем сказка. Дети увлекаются сюжетами сказок, ассоциируют себя с персонажами. Слушая различные сказки, ребёнок выбирает из этих историй те, которые вызывают у него сильные эмоции, предлагают наиболее подходящие ему идеи или решения, либо соответствуют уже принятым. Подобные сказки становятся матрицей для его жизненного сценария.