Трудную задачу задала мне Татьяна Филиппова, главный редактор журнала «Библиотечное дело» с твёрдым знаком качества: написать «с любовью» вступительную колонку к 400-му выпуску. В 2003 году, в первом номере, Галина Гордукалова пожелала, чтобы журнал «на долгие годы оставался праздником для библиотечного мира...» Он всегда старался быть «честным зерцалом» и даже живительным эликсиром. Были и праздники! 

Пытаюсь вычленить главное из первых двух библиотечных десятилетий 

ХХI века. Опираюсь на умные мысли о значении Книги, и её домохранительнице — Библиотеке, которую обустраивают интеллигенты-книжники: писатели и читатели, библиотекари и учёные, книгопродавцы и полиграфисты. И, кажется, что мы — современные устроители библиотечного дома, ведомые государством, — отдаляемся от постижения сущности Библиотеки... 

Листаю журнал, выпуск за выпуском, вижу в этом зеркале, как год от года тексты становятся всё более описательными, менее аналитическими. Как уходят из обсуждения полемические идеи. Нас почти не возмущает подчинение библиотек клубам и рекомендации объединять «под одной крышей»: кружки, библиотеки, тренажёрные залы, и т. д. Созданы многофункциональные «библиотеки», которые и кино покажут, сайт администрации обслужат, и «гвоздильню» откроют. Есть предел изменений, после которых библиотека утратит свою книжную сущность?..

Желание быстрой модернизации приводит к заимствованию модных терминов, к которым бездумно приклеивается слово «библиотечный»: коворкинг, хакатон, лаунж-зона, квилт, и т. д. О чём написана статья под названием «Профессиональный библио-митап как вирус живых инноваций»? Читатель обернулся пользователем и начал трансформироваться в клиента. В условиях кризиса библиотечной школы и желания тотальной цифровизации, библиотечная педагогика рискует превратиться в киберобслуживание. 

Ю. Н. Столяров упорно напоминает о терминологии как отправной точке, которая определяет самое существо библиотечной сферы, и делает вывод о добровольном отказе библиотековедения от самоидентичности. Профессия теряет глубину и определенность. 

А что, если подняться над обыденностью, и задуматься о сущности книги «вне материи и её законов», как это сделал В. П. Леонов? Он увидел в книге «космический субъект» и задался вопросом: возникла ли книга, как и человек, «случайно», или у человека и книги есть специальное предназначение, предусмотренное законами Вселенной? В Книге есть сила, считает В. П. Леонов, она противостоит Хаосу и создаёт Вселенную знания. Откройте последние работы А. В. Соколова, в которых он рассматривает Библиотеку как обитель «книжного разума», которую уместно назвать древнегреческим именем «Библиологос», то есть «разумом мира книг». Только в этом качестве библиотека может претендовать на символ национальной культуры и стратегический ресурс национальной безопасности. 

Книгам и Книжникам хорошо, когда в обществе торжествует дух свободы и поиска истины, когда власть это понимает и сотрудничает. Библиотекам в нашей стране всегда жилось непросто. Сегодня — снова труднее, чем вчера. Непростая это задача: быть собственностью государства, когда твоя миссия — служить обществу...