В своей работе «Неудобство культуры» З. Фрейд определяет культуру как «всё то, чем человеческая жизнь возвышается над своими животными условиями и чем она отличается от жизни животных». Фрейд выделяет две её стороны: все приобретённые людьми знания и умения, дающие им возможность овладеть силами природы и получить от неё материальные блага для удовлетворения человеческих потребностей; все те установления, которые необходимы для упорядочения отношений людей между собой и особенно для распределения материальных благ. Фрейд постулирует наличие у всех людей разрушительных тенденций, имеющих противообщественный и антикультурный характер, причём, по его мнению, в поведении большинства людей такие тенденции являются определяющими.
Мы вынуждены ещё и ещё раз обращаться к этой теме, так как от понимания того, чем является для нас культура, зависят стратегия и тактика её сохранения и развития. Сегодняшняя культурная политика показывает, что государство остаётся её главным субъектом, и только оно вправе решать, кого «казнить, а кого миловать». На одной из общественных дискуссий Александр Архангельский сказал: «Для меня культура — вся сеть социальных институтов, ответственных за производство смыслов. Эти социальные институты или поддерживают смыслы, или их разрушают. Это образование, это наука, это и телевидение. Если мы так ставим вопрос, становится понятным, как вести культурную политику». Он привёл в пример два направления: американское и европейское. Американский путь заключается в том, что элиты в культуру не вмешиваются, но создают условия, чтобы бизнес вкладывал в культуру деньги. Европейская культурная политика заключается в том, что государство занимается культурой непосредственно от имени налогоплательщика: вкладывает деньги в музеи, театры, библиотеки, но при этом решения принимают не государственные органы, а сами участники культурного процесса между собой договариваются, кому эти деньги достаются и на каких основаниях.
В Англии, к примеру, при поддержке программ чтения государство не распределяет гранты — это подкуп. Избирается другая модель: государство поддерживает читателя. Оно действует через библиотеки, гарантируя право доступа к современной английской литературе. Оно продвигает книгу в те неблагополучные регионы, где книга перестала быть ценностью. Туда, где стоят закрытые шахты, где нет работы, где папы сидят по тюрьмам. Книг в этих домах нет. Кроме того, библиотеки получили деньги на закупку современной английской литературы. Выиграли и издатели, и писатели. Косвенно поддержали всех. Но без подкупа. Ещё была запущена телевизионная программа по выбору любимой книги. Отрасль книгоиздания задышала.
Так случилось, что мы с вами живём в современную эпоху распространяющегося всё шире безграничного чувства смысловой утраты. Человек не слышит уже в своём сердце голос совести и транслирует лишь ту информацию, которую получает с экрана телевизора. Во многом утрачен иммунитет против конформизма нашего существования и тоталитаризма — двух следствий экзистенциального вакуума. Понятие истинной нравственности обесценивается и чтобы приобрести осмысленность жизни, заполненной решениями и поступками, нам необходим рывок, который поможет обрести самих себя. Культура, превращённая в «сферу услуг», не способна совершить этот рывок, воспроизвести новые смыслы и тем самым способствовать раскрытию подлинной сущности личности.

C любовью,Татьяна Филиппова,
главный редактор журнала «Библиотечное Дело»