Сюжеты меняются, как в калейдоскопе: панк-молебен, ОМОН, избитый подростками, стерхи, угроза взрыва колокольни Ивана Великого, Миноборонсервис, 600 км бракованных труб, зарытых в питерскую землю… Сцены, достойные театра абсурда, характерной «особенностью которого является демонстрация бессмысленности, парадоксальности, нелепости и даже комизма привычных жизненных условностей, правил и законов, при помощи игры логическими значениями, описаний механистичности, бесцельности существования человека, обличения недопонимания между отдельной личностью и обществом».

Фантасмогория дня сегодняшнего, наполненная запахом тирании, невежества и произвола, уже была предсказана гениальным Даниилом Хармсом и другими абсурдистами, определившими её как бессмыслицу, вытеснившую всякую попытку понимания. Единственная возможная реакция — плыть по течению абсурда. Принять ситуацию и прожить её «до дна». Рефлексия прошлого или проектность будущего уплотняет бессмыслицу.

Альберт Камю определил абсурд как ясное, лишённое всякой метафизической надежды видение мира. И в этом кроется его главная опасность. Это состояние утраты смысла, связанной с отчуждением личности не только от общества, от истории, но и от себя самой, от своих общественных определений.

Разрушение связей между обществом, его членами и институциями очевидно. Принимаемые законы носят, как правило, репрессивный характер. Все реформы, постановления и указы ухудшают и без того непростую жизнь российских граждан. А то, что мы называем «культурной политикой», вообще выходит даже за рамки абсурда — такого откровенного вандализма история, похоже, ещё не знала.

Остаётся лишь поражаться тому, насколько неприкрыто все модификации «культурной политики» направлены на оглупление народа. Зачем нам образованные люди? Зачем филфаки и библиотеки? Многие знания только умножают печали. 

Есть специалисты, которые разъяснят электорату доступным для него способом, за кого голосовать, а потребителям — что покупать, вот этих специалистов и надо готовить.

Остальным достаточно уметь читать и писать, ну, и гордиться своей великой историей и богатой культурой, доступ к которой иметь не обязательно. К мировой культуре — тем более.

Ещё Клайв Стейплз Льюис описывал, как провалившуюся директрису школы сделали инспектором, чтобы она руководила другими директорами, но у неё и там дело не пошло, и тогда её провели в парламент, где она наконец-то нашла себя. А могли бы и в министерство. Или в советники президента.

Апофеозом этого торжествующего невежества стал первый федеральный канал, где ведущие, кажется, соревнуются: «я ль на свете всех страшнее, всех глупее и пошлее?». Две поварихи, мама с дочкой вопрошают: «И шо вы скажете за этот соус?», властительница дамских умов, известная псевдописательница учит, как из старого свитера сделать чехол для iPad, а «вечная няня» бросает вызов самому Петросяну: «Один раз еду я в метро//А рядом щурится хитро//Мужик//И смотрит мне в глаза//И вдруг меня хватает за…».

А вот, наконец, и известный траволюб-Малахов появился. Запасаемся уриной и лыжной мазью?