Мария Васильевна Карданова, главный библиотекарьрь РГДБ, Москва

Может ли совершенство достигнуть своего пика в несовершенстве? Может ли полнота всех достоинств выразиться в своей противоположности?
Оскар Уайльд, мастер совершенных (эстетически или эстетски?) литературных образов, создаёт такое несовершенство, которое может соперничать с любым, самым «сказочным» совершенством.

Известный своей любовью к парадоксам писатель представляет читателю целую галерею себялюбцев, делая их героями (антигероями?) своих необыкновенных историй. В сказках О. Уайльда обыгрываются все варианты, а точнее, концептуальные формы эгоизма.
«Для себя в ущерб другим» — так обычно определяют эгоизм. Эгоизм — это стремление решать свои проблемы за счёт других и всенепременно во вред другим. Возьмём, к примеру, сказку «Преданный друг» — историю о славном пареньке по имени Ганс и жадном мельнике, Большом Гью, имевшем возвышенные чувства и благородные намерения. По словам мельничихи, «Он же с вами общается, он весь в вашем распоряжении... Чего вы ещё хотите?». Да, богатый мельник предан Маленькому Гансу. Проходя мимо его сада, он всякий раз набирает букет цветов или охапку душистых трав, набивает карманы сливами и вишнями — ведь «у настоящих друзей всё должно быть общее». Он долго рассуждает на эту тему и, бесспорно прав, ведь говорить — не делать: «Многие хорошо поступают, но мало кто умеет хорошо говорить. Значит, говорить куда труднее, а потому и много достойнее». Забота о друге занимает у мельника массу времени. Он то и дело посылает Ганса куда-нибудь с поручениями или уводит с собою помочь на мельнице: «Просто удивительно, как одно доброе дело порождает другое».4 Так и работал Маленький Ганс на Мельника, утешаясь красивыми словами о самоотверженной дружбе, пока не сгинул под её тяжестью.
Может быть, эгоизм — это не всегда трагично, а иногда даже комично? Как в «материально-идеалистической истории» под названием «Кентервильское привидение».
Вот уже несколько столетий Кентервильский замок слывёт местом, над которым тяготеет родовое проклятье: в его стенах обитает самое настоящее привидение, призрак сэра Симона де Кентервиля. Оно сделало жизнь прежних обитателей замка невыносимой. Новые хозяева старинного замка, — семейство американского посла Гирама Отиса — не торопятся в нём что-то менять. Их не пугает привидение. Наоборот. Как люди совершенно здравомыслящие, они считают его главной достопримечательностью своего дома: «Дух Фирмы Отис, единственный и оригинальный призрак! Остерегайтесь подделок! Все остальные — не настоящие!».
Бедный призрак! Он совсем не рассчитывал на такую рекламу. Новосёлы ведут себя совершенно бесцеремонно. Никакого страха и почтения. Из-за их прагматизма он лишился всех своих привилегий: «жалкие материалисты, совершенно неспособные оценить символический смысл сверхчувственных явлений». Триста лет он держал в страхе всех домочадцев, являясь перед ними «в роли Красного Рабена, или Младенца-удавленника, или Джибона Кожа да кости, или Кровопийцы с Бекслейской Топи…» И вот теперь «эти мерзкие американцы, навязывают ему машинное масло и швыряют в него подушками! Нет, такое терпеть нельзя! История не знала примера, чтоб так обходились с привидением».
Сэр Симон замыслил месть, противная сторона предприняла ответные меры. Кто от кого пострадал — ещё вопрос, но история заканчивается вполне благополучно: Вирджиния, дочь посла, помогает духу обрести желанный покой. Сострадание побеждает эгоизм или же они являются вечными спутниками?

«Предупреждаем: альтруизм опасен для вашего здоровья»
Эгоизм — сильное слово! Производное от Ego, что значит «Я». «Я» и производные от него личные местоимения «мне», «моё», «меня» имеют репутацию неоднозначную. Эгоисты делают всё для себя, часто во вред другим. Но кто же эти другие? Возможно, «Я» сам для себя «Другой», и поэтому наносит вред себе.
«Вход воспрещён. Нарушители будут наказаны» — такое объявление было прибито к высокой стене, окружавшей прекрасный сад. Это был сад Великана, который был большим эгоистом: «Мой сад — это мой сад, и каждому это должно быть ясно, и, уж конечно, никому, кроме самого себя, я не позволю здесь играть». Раньше, возвращаясь из школы, дети резвились на зелёной травке, любовались чудесными цветами и деревьями, слушали пение птиц. Но Великан желал быть счастливым один. Он сидел у окна своего дома и сторожил сад, в котором с тех пор воцарилась Зима, «и только Северный Ветер да Снег, Град и Мороз плясали и кружились между деревьев». Весна и лето проходили мимо, не нарушая холодного одиночества. Но однажды дети тайком проникли в сад, и он снова ожил, зацвёл. Великан понял, в чём дело, сломал стену, стал добрым и ласковым к детям: «Теперь этот сад ваш», — и жизнь его стала радостной и красивой. Отчего же он умер? Только ли от старости и дряхлости? От недостатка любви или её переизбытка? К себе? Другим? Очевидно одно: даже Природа восстала против великанского себялюбия, а герой этой истории так и не стал счастливым, хотя открыл своё сердце добру и красоте.
Крайнее себялюбие противоестественно, но что можно сказать о его противоположности — альтруизме? Откроем сказку «Счастливый принц».
Когда принц был молод и здоров, он не знал, что такое слёзы. Он жил во дворце Беззаботности, куда печали не было входа, днём забавлялся в саду с друзьями, а вечером танцевал в Большом Зале. Сад и дворец были окружены высокой стеной, и он ни разу не догадался спросить, что же происходит за ней. Внутри всё было так прекрасно! «Счастливый Принц» — величали его приближённые. Он и вправду был счастлив. Так он жил, так и умер. И вот теперь его статуя на высокой колонне стоит на центральной площади, возвышаясь над всем городом. Она сделана из чистого золота, вместо глаз — сапфиры, крупный рубин сияет на рукоятке шпаги. Все восхищались Принцем — и Городской Советник («Он прекрасен, как флюгер-петух»), и разумная мать своенравного мальчугана («Постарайся быть похожим на Счастливого Принца! Он никогда не капризничает!»), и несчастный горемыка («Я рад, что на свете нашелся хоть один счастливец!»), и Приютские Дети («Он совсем как ангел»).
Однако Счастливый Принц был очень печален, ведь с высоты пьедестала ему были видны все скорби его подданных и нищета его столицы. И хотя сердце у него было оловянное, он не мог удержаться от слёз. Но что он мог сделать для людей, будучи статуей? И тут на помощь ему пришла Ласточка. Она становится его верным другом и посланницей. Их объединило сострадание к несчастным и обездоленным. Ласточка раздаёт людям всё, чем теперь обладает Принц, — драгоценные камни и золото. Выполняя его поручения, она неустанно летала над городом и помогала детям и взрослым, оказавшимся в крайней нужде. Но силы и возможности их были не бесконечны. Слишком долго длилась их жертвенность. Принц становится серым и тусклым, его оловянное сердце взрывается, а мёртвая Ласточка падает к его ногам.
Альтруизм в действии опасен для жизни и здоровья. Он непрактичен. Так посчитали Мэр Города и все Городские Советники, мечтавшие занять место Принца на пьедестале: «В нём уже нет красоты, а стало быть, нет и пользы! Сделаем новую статую!». Может, и вправду лучше ограничиться словами? Как богатый мельник, который приговаривал на поминках Маленького Ганса: «Я был его лучшим другом… Я ведь уже, можно считать, подарил ему свою тачку».

Песня бескорыстия
Так что же, эгоизм одерживает верх над альтруизмом? Нет, есть ещё сказочные герои, стоящие за бескорыстие. Например, в истории о «Соловье и розе».
Каждую ночь Соловей поёт об истинной любви, которая дороже жизни. Он мечтает встретить настоящего влюблённого — и встречает его. Это молодой студент-философ, чьё счастье зависит от красной розы, которая обещана его избраннице — профессорской дочке. Но как назло в его саду нет ни одной красной розы. Скоро бал в королевском дворце, все будут танцевать, а ему придётся сидеть в одиночестве. Она пройдёт мимо в окружении придворных кавалеров, не взглянет на него, и сердце его разорвётся от горя.
Вот он, желанный миг для Соловья! Пережить, перестрадать с влюблённым то, о чём он до того лишь поёт. Ведь любовь — это чудо. Она драгоценнее изумруда, жемчуга и граната. Её не купишь и не продашь. Вот только роза… Птичка облетает все розовые кусты в округе, но нигде нет красного цветка. Только Розовый Куст, что рос под окном у Студента, обещает ему желанный цветок в обмен на его жизнь: «Если ты хочешь получить красную розу, ты должен сам создать её из звуков песни и обагрить кровью своего сердца».
Соловей спешит обрадовать Студента: «Будет у тебя красная роза». Жаль, конечно, расставаться с жизнью, но что значит «сердце какой-то пташки в сравнении с человеческим сердцем!».
Студент не понял того, что говорил ему Соловей. Он знал только то, что написано в книгах: «Да, он мастер формы, но есть ли у него чувство? Впрочем, нельзя не признать, что иные из его трелей удивительно красивы. Жаль только, что в них нет никакого смысла, и они лишены практического значения». Соловей выполнил своё намерение. Наутро Роза стала красной, а птичка лежала мертвой в высокой траве, и в сердце у неё был острый шип.
Каков же финал этой истории, и какова её мораль?! Опять мораль! Да, откуда же ей взяться?! А финал… Девушка не оценила подарка и чувств Студента. Потом на неё обратил внимание племянник камергера. Он прислал ей «настоящие каменья, а всякому известно, что каменья куда дороже цветов». Ставшая ненужной Роза упала в колею, и её раздавило колесом телеги. А любовь? Она удивительно непрактична, ничего не доказывает, всегда обещает несбыточное и заставляет верить в невозможное, так что гораздо удобнее иметь дело с Логикой, Философией и Метафизикой, так что Студент вернулся к книгам.
Душа простой птички оказалась совершеннее души интеллектуала. А может у него и не было этих чувств? Ведь сентиментальность ещё не есть любовь. Правда, и простота не всегда является залогом совершенной души, как в сказке «Рыбак и его Душа».
Один Рыбак из-за любви к морской царевне расстался со своей Душой: «Ступай и не показывайся мне на глаза». Он хотел стать равным своей невесте, у которой не было человечьей души. Отвергнутая Душа молила о пощаде, но влюблённый Рыбак даже не слушал её. Он бросился с берега в воду, ведь его так ждали в морских глубинах. Перед расставанием Душа успела сказать, что будет каждый год приходить на это место и призывать юношу обратно.
В первый год Душа вернулась с Востока с рассказом о чудесных путешествиях по арабским странам, «откуда приходит всё мудрое», искушая юношу знанием: «Позволь мне снова войти в тебя, и никакой мудрец не сравнится с тобою». Но юный Рыбак лишь засмеялся: «Любовь лучше и выше Мудрости», — и погрузился обратно в пучину.
На второй год Душа вернулась к назначенному месту из Азии, Африки, Индии, «откуда приходит всё, что на свете есть драгоценного». В этот раз она предлагала влюблённому Перстень Богатства. Владеющий им богаче всех на свете царей. Но юный моряк вновь рассмеялся: «Любовь лучше Богатства».
В третий раз Душа действовала, хитрее. Она поведала, что есть любовь интереснее, чудеснее, занимательней. Как танец, зажигательный и страстный, в котором ноги девушки порхают по ковру, как два голубя. А ведь у морской царевны не было ног. Юноша вновь стал неразлучным со своей Душой. Теперь он был в её власти, а она мстила ему за прошлые страдания. Она желала кражи, и он крал. Она желала бить ребёнка, и он бил. Она желала грабить и убивать, и он делал всё по её хотению: «Не будет той скорби, от которой бы ты не избавился, и не будет того наслаждения, которого бы ты не изведал». Искушение и грех сделали своё дело. Возврата нет. А как же искупление, которое есть жертва любви?

Эгоизмоведение:
краткая классификация
Эгоизм и ненамеренное причинение зла не должны составлять основу жизни. Но как поставить точный диагноз? Ведь они так многолики и противоречивы! Спесь, важничанье, тщеславие, пустая, неосновательная горделивость, напыщенность, похвальба родом, саном или богатством, чванство. Эгоизм естественно-природный, «разумно»-рациональный, иррационально-импульсивный. Эгоизм здоровый, болезненный, социальный, национальный и так далее.
Старый король уморил свою единственную дочь, юную Принцессу за тайный неравный брак с чужеземцем — как поговаривали, то ли музыкантом, то ли художником. Родившегося ребёнка он велел отдать на воспитание простому крестьянину-пастуху, жившему далеко от этих мест. Но спустя много лет, уже умирая, старый Король велел разыскать мальчика, и перед лицом Совета провозгласил его своим наследником.
И вот юный Король в ночь накануне коронации видит сон. Будто стоит он в длинном зале с низким потолком среди грохота множества ткацких станков, над которыми склонились измождённые фигуры рабочих: мужчин, женщин, детей. Они ткут золотую мантию для предстоящей торжественной церемонии. Наследник вскрикнул, проснулся и снова заснул.
И приснилась ему жаркая палуба огромной галеры, где была сотня прикованных друг к другу рабов, которые гребли под нещадными ударами надсмотрщиков. Судно направлялось в небольшой морской залив для ловли жемчуга. Самый юный раб-ныряльщик много раз опускался и поднимался из воды, принося каждый раз драгоценный камень. Последняя жемчужина была самой прекрасной и крупной, «словно луна в полнолуние и бледнее утренней звезды». Она стоила маленькому ловцу жизни. Но зато хозяин галеры был очень доволен: «Она пойдёт на скипетр юного Короля».
Наследник вздрогнул, проснулся и снова заснул.
На этот раз ему приснился тропический лес — тёмный, душный, ядовитый. На опушке в русле засохшей реки копошилось множество людей. Одни рыли глубокие ямы, другие ворочали тяжёлые камни, третьи пересыпали песок. Они торопились, никто не сидел без дела. Их сторожили Малярия, Лихорадка, Чума. Скоро там не осталось ни одной живой души, но зато сохранились добытые ими рубины для королевской короны.
Неужели короля нельзя узнать без привычного облачения, сотворённого руками Скорби? Неужели он не может обойтись пастушеским плащом, посохом и терновым венком? Попробовать можно, да только многие ли поймут? Вельможи гневались, простолюдины смеялись: «Это не король. Это — королевский шут». Юного Короля спасает чудо: солнечные лучи соткали мантию, мёртвый посох расцвёл белыми лилиями, а сухой венок покрылся розами краснее рубинов. Вот теперь совсем другое дело, и никто не скажет, что он не Король!
А может быть, эгоизм — позитивная сила, которая поддерживает своих обладателей? Доведём эгоизм до нравственно-эстетической крайности.
Как-то раз двое Лесорубов, возвращаясь из зимнего леса, нашли на снегу младенца. На том месте, где недавно упала звезда. Он был завёрнут в блестящий плащ, а на шее у него было янтарное ожерелье. Один Лесоруб взял ребёнка и принес к себе домой. Звёздный мальчик стал расти вместе с его детьми. С каждым годом он становился всё красивее, удивляя своей красотой всех жителей селения.
Но красота принесла ему и окружающим только зло. Он вырос себялюбивым, гордым и жестоким. На своих названных братьев и сестер, как и всех прочих в селении, он смотрел сверху вниз. Ведь все они были низкого происхождения, а он происходил от Звезды. Он помыкал сверстниками и называл их своими слугами. Словно околдованный своей внешностью, он третировал всех, кто нуждался в помощи, поддержке, сострадании. Увещевания приёмного отца и соседей: «Воистину у тебя каменное сердце, и жалость тебе неведома», — он оставлял без внимания. Красота требовала полной концентрации сил и внимания на самом себе. Ведь он был так красив, быстроног, умел плясать и петь, играть на свирели, что ж из того, что он жесток к людям, животным, птицам! Зато он выше и лучше всех и ни за что не несёт ответственности. Его Ego торжествовало! Но оно же подтачивало личность мальчика изнутри, готовя ему новые испытания.
Однажды через селение проходила несчастная нищенка, одна из тех обездоленных, которые вызывали особенное неприятие у мальчика-звезды. Он был с ней так же беспощаден, как и с другими: «Гляньте! Под прекрасным зелёнолистным деревом сидит отвратительная грязная нищенка. Пойдём, прогоним её, потому что она противна и безобразна». Гонимая женщина оказалась матерью мальчика, которую он не признал и от которой отрёкся. Отречение дорого ему стоило: он стал уродом и сам изведал участь нищего и бездомного.
Сколько шагов от прекрасного до безобразного? Безобразное лицо, слово, поступок дисгармоничны, патологичны, не одухотворены, но это знак, призыв обратиться внутрь себя, к познанию своей души и красоты. Только вот для этого придётся обойти весь свет и искупить прежние грехи. Троекратное испытание героя, способность пожертвовать собой ради другого, возвращают ему мать и отца. А в придачу он получает целое королевство. Только ли это, или он получает нечто большее? Милосердие явилось выражением его нравственного совершенствования и совершенства, и красота возвратилась к нему. Возвратились любовь и уважение. Мир и благоденствие воцарились в его королевстве. Правда, ненадолго. Спустя три года он умер, а приемник его был тираном. Совершенство долго не живёт и не передаётся по наследству. А может, просто меняет полярность.
О крайностях, противоположностях — и во внешнем облике, и в поведении, и в чувствах — говорится и в сказке «День рождения Инфанты». Она повествует о двух детях, находящихся на разных ступенях социальной лестницы и наделённых противоположными духовными и физическими качествами.
Карлик, сын бедного угольщика, не знающий о своём уродстве, танцует на дне рождения прекрасной Инфанты. Он забавляет и веселит гостей, искренне радуясь сам. Принцесса ради шутки бросает ему белую розу. Он же принимает этот жест за знак признательности и любви. Он ищет встречи с Инфантой, чтобы сказать ей о своих чувствах. Потом случайно видит себя в зеркале, понимает, каков он, и умирает от сердечного приступа. А нарядная принцесса в парчовых туфельках с розовыми помпонами, досадуя на потерю живой игрушки, надменно произносит: «Впредь да не будет сердца у тех, кто приходит со мной играть». Да, сердце здесь излишне, дворцовый этикет, светские нравы, семейные традиции требовали совершенно иного. Церемониальные формы жёстко диктовали свои правила поведения. Почему Карлик был очарован красотой Инфанты, избранной и недоступной? Полярность героев этой истории отражает определённое преимущество эстетического, точнее, эстетского над этическим. Но стала ли этика от этого менее совершенной?

«Всякая чрезмерность
несёт в себе наказание»
Вот мы и закончили обзор главных сказочных эгоистов О. Уайльда. Но как же герои эпизодические? Ведь именно во взаимодействии с ними раскрываются характеры ведущих героев, позиция автора.
Герои эти должны обладать особыми, запоминающимися эгоистическими качествами. При этом правом голоса в сказках Уайльда наделяются не только человеческие персонажи, но и представители животного и растительного мира, предметы неодушевленные.
«Что вы, это опасное дело! — сказала Утка, обремененная большим семейством». «Это не беда, что ты утратил свою красоту. Оставайся с нами, и я никогда не буду дразнить тебя», — говорила маленькая дочка Лесоруба мальчику-Звезде, который стал похож на жабу с чешуей на теле. Но мальчик ничего не слышал. Он был слишком занят своим несчастьем.
«Право же, он слишком безобразен, чтобы позволять ему играть в тех местах, где находимся мы! – восклицали гордые Тюльпаны» в компании с Лилиями и Кустом Белых Роз. Они были недовольны присутствием Карлика в саду, это оскорбляло их эстетическое чувство. Ведь они были общепризнанным символом красоты и идеалом холодных придворных манер.
Что касается старых Дворцовых Часов, выдающихся тем, что они показывали время коронованным особам, то при виде Карлика они чуть не забыли отметить две минуты на циферблате. При этом не удержались, чтобы не сказать белому Павлину: мол, всем известно, что «королевские дети — это королевские дети, а дети угольщика — это дети угольщика, и ни к чему уверять, будто это не так».
Пространство эпизода плотно населено, а это подразумевает миграцию — ролевую и нравственно-эстетическую. Случается и так, что второстепенные герои выходят на передний план. Например, в сказке «Замечательная Ракета», где Принц-жених и Принцесса-невеста вытесняются с позиции прима огнями фейерверка, которым предназначена самая яркая роль в грандиозном празднике в честь бракосочетания. Необычность положения будоражила их мысль, чувства, воображение, делала излишне разговорчивыми:
«Как прекрасен мир! — восклицала маленькая Шутиха». «Королевский сад — это еще не весь мир», — резонировала Большая Римская Свеча. Романтически настроенный Огненный фонтан, примиряющий обоих, утверждал: «Место, которое мы любим, заключает в себе весь мир». Бенгальский Огонь бормотал о политике, ведь как-никак король женит своего сына; маленький Огненный шар мечтал сообщить об этом радостном событии звёздам, а Петарда просто чувствовала себя счастливой. Каждый был озабочен самим собой и ждал своего звёздного часа. Но всех перещеголяла Ракета, «совсем не простая, а весьма замечательная». У неё было богатое воображение, высокая добродетель, знатная родословная. Она всегда думала и говорила только о себе, и от других ждала того же. Сознание своего неоспоримого превосходства поднимало её над всеми, заставляя думать о возвышенных предметах: «Я знаю, что взлечу выше звёзд, выше луны, выше солнца. Я буду лететь вечно! Воображаю, какой я произведу фурор!».
Все участники фейерверка имели большой успех. Они взлетели к небу и распустились огненными цветами на золотых стеблях. За исключением замечательной Ракеты, которая из-за своей особой чувствительности намокла и попала в разряд негодных. Негодная Ракета? Как это может быть? Превосходная Ракета — вот что, должно быть! Да, в сущности, стоит ли говорить об этом: «Негодная и Превосходная очень часто звучат и означают одно и то же». Вот так всегда в сказках О. Уайльда: привычные представления о мире, о людях, живом и неживом переворачиваются вверх ногами. При этом автор часто ведёт своих героев тропами запретными, не чуждаясь концентрированных, рафинированных форм, некой приторности. Он ищет необычного, но изысканного, неестественного, но красивого. Подводит ли это нас снова к разговору об эгоизме, об утрате нравственного основания эстетического? Где же угрызения совести, страдания, сознание своего морального падения? Оскар Уайльд писал, что рассказанные им истории являются ярким примером того, что «всякая чрезмерность, как в том, что человек приемлет, так и в том, от чего он отказывается, несёт в себе наказание».
Так как же всё-таки быть или не быть эгоизму? И какое отношение он имеет к несовершенству и совершенству? Об этом читателю расскажут сказки писателя.