«С  ветильник, зажжённый первыми безвестными летописцами, сначала очень скудно озарял тёмную глубь отдалённых веков, но, разгораясь, постепенно осветил нам тысячи исторических деятелей, сотни сражений, походов, осад, постройку городов, оборону от половцев, наводнения, пожары, создание произведений искусства, борьбу лукавых царедворцев, народные восстания, церковные споры, живые речи и письма русских людей XI—XVI вв.», — писал выдающийся археолог и историк Древней Руси Борис Александрович Рыбаков. Но книга не только «говорящий» свидетель истории. И рукописная, и печатная книга позволяют нам экстраполировать данные современной науки на большую хронологическую глубину и насыщать каждую промежуточную эпоху конкретным материалом.
Существует, правда, мнение, что собственно Книга появилась лишь с началом книгопечатания, а до этого существовал лишь Текст, зафиксированный на свитке, в манускрипте или инкунабуле. Но сколь зыбка эта граница, можно убедиться, посмотрев на первые печатные издания – они были похожи на «книги во младенчестве», даже шрифт повторял человеческий почерк. Однако суть книги – носителя информации и опыта – осталась прежней, изменилась только форма.
Помню, много лет назад мне подарили «книгу» Даниила Андреева «Роза мира». Собственно говоря, это был напечатанный на пишущей машинке текст в самодельном переплёте из зелёного коленкора. Но потрясение, которое я испытала, читая её, помню до сих пор: плоская, чёрно-белая Вселенная вдруг стала объёмной и многоцветной, а мироздание — разумным и логичным. Спустя годы я встретила роскошный двухтомник «Розы мира» с комментариями и CD, изданный к столетию писателя. Увы, прекрасная форма затмила, «залакировала» содержание, отодвинула его на второй план.
Другой пример — книга М. Пыляева «Старый Петербург», которую я давным-давно увидела у ленинградского журналиста Эдуарда Аренина, неутомимого популяризатора истории. Её не хотелось выпускать из рук, казалось, что шелковистый тиснёный переплёт, плотные, чуть желтоватые страницы хранят запах минувшего века, а в их шелесте слышны голоса из далёкого прошлого. Но когда я купила репринтное издание этой книги, формально повторяющее облик оригинала, магия исчезла и чары развеялись.
Всякая ли книга становится артефактом, историческим памятником? Каковы должны быть её признаки – аутентичность, рукотворность? В одной из недавних телепередач директор Эрмитажа Михаил Пиотровский заметил, что «каждая подлинная вещь излучает энергию». Наверное, именно в подлинности и заключается секрет. Неважно, будет ли это пятая машинописная копия на кальке «Архипелага» или неповторимый рукописный Летописный свод, написанный в одном экземпляре для царя Иоана Грозного.