Татьяна Николаевна Ивлиева, начальник Финансового управления РНБ, Санкт-Петербург

Елена Викторовна Смолина, кандидат педагогических наук, заведующая научноисследовательским отделом библиотековедения РНБ, Санкт-Петербург


Часто приходится слышать, что в эпоху глобализации возрастает роль культурных факторов развития, значимость устойчивости и жизнеспособности социальных институтов, сохраняющих и транслирующих культуру. А одной из целей социально-экономического развития России часто называют построение информационного общества или общества знаний, где знания и информация рассматриваются как стратегические ресурсы развития страны.
Все это, казалось бы, подтверждает особую роль, которая отводится библиотечной сфере в развитии общества. И действительно, фонды и деятельность крупных библиотек носят универсальный характер: «национальное наследие», информация и знания способны проникать и воспроизводить процессы социальной и культурной жизни. «Библиотеки — сердце информационного общества», — утверждается в Резолюции Совета ИФЛА о Всемирном саммите по информационному обществу.1

Нефтяная вышка с культурной миссией
В настоящее время на практике результаты библиотечной деятельности как фактор развития общества начинают рассматриваться с точки зрения стоимостных показателей. Это противоречит пониманию библиотечного дела как общественного блага, когда под стоимостью подразумевается, прежде всего, потребительная стоимость. А вложения в бюджетный сектор рассматриваются как долгосрочные инвестиции.
В последних правительственных программах, относящихся к социокультурной сфере, все чаще стали постулировать неизбежность адаптации последней к рыночным условиям, постепенный перевод на «рыночные рельсы».
Современное общество также позиционируется как идущее к рыночной экономике, и на сегодня уже сформировался миф о том, что буквально все отношения, которые сегодня существуют в обществе, считаются рыночными, и это тогда, когда в нашей стране еще не вполне сформировались рыночные отношения даже в сфере бизнеса.*
Та же картина и в профессиональной библиотечной печати, где буквально на каждом шагу встречаются такие выражения, как «востребованность библиотек в условиях рынка», «библиотека должна занять свою нишу на рынке информации…» и т. п. В значительной степени такое положение связано с недостатком научных исследований, концептуальных разработок стратегии развития России и стратегии развития государственного сектора. Можно полностью согласиться с доктором педагогических наук Л. А. Кожевниковой, которая пишет: «…как обычно, в российской практике реформы в экономической и социокультурной сфере начались прежде, чем была осуществлена глубокая аналитическая проработка их состояния… В результате, несмотря на декларирование высокой миссии библиотек в российском обществе, финансирование их по остаточному принципу, столь сильно осуждавшееся в начале 90-х годов, не только не утратило своего значения, но и получило дальнейшее развитие».2
Это привело к тому, что сегодня в законодательных актах, в частности, в Бюджетном кодексе, библиотеки всех типов уподобляются, по выражению директора Музея «Останкино» Геннадия Вдовина, нефтяной вышке или шахте, которая должна зарабатывать деньги на свою жизнедеятельность и еще оказывать услуги обществу как бюджетная организация.
Таким образом, деятельность библиотеки сегодня на разных уровнях очень охотно рассматривается сквозь призму рынка. Специфика библиотечной сферы как сферы непроизводительного труда и «общественного блага» игнорируется.
Библиотечное дело — это бюджетная сфера, которая является подотраслью государственного (общественного) сектора экономики. Поэтому специфика экономических процессов, протекающих в этой сфере, объясняется закономерностями экономики государственного сектора.
Экономика государственного сектора является одной из самых молодых отраслей экономической науки. Ее становление наиболее интенсивно шло во второй половине ХХ в. Отличительная особенность экономики государственного сектора состоит в том, что она возникла как синтетическая отрасль знаний на стыке экономических, юридических, политических и социальных наук. В России первый учебник по экономике государственного сектора вышел только в 1995 г.3
Государственный сектор представляет собой такую часть экономического пространства, где:
• государство является специфическим субъектом экономических действий;
• рынок не действует или действует частично, следовательно, преобладает нерыночный способ координации экономической деятельности, нерыночный тип организации обмена деятельностью, нерыночное взаимодействие интересов;
• производятся, распределяются и потребляются не частные, а общественные блага;
• экономическое равновесие между спросом и предложением общественного (коллективного) блага осуществляется государством, органами местного самоуправления и добровольно-общественными организациями с помощью соответствующих социальных институтов и бюджетно-финансовой политики.
В отличие от рыночного, государственный сектор экономики имеет дело с общественными благами, которые в большинстве своем не являются предметом купли-продажи. В тех случаях, когда происходит коммерческая сделка, касающаяся общественного блага, она не рассматривается как главный побудительный мотив в деятельности общественных организаций. В связи с этим организации государственного общественного сектора называют некоммерческими (неприбыльными), которые производят «общественное благо».
Что такое «общественное благо»? Это — философская категория, используемая для характеристики человеческого, социального и культурного значения определенных явлений действительности».4 Но также это — товары и услуги, предоставляемые государством его гражданам на равных началах. Такие блага не могут быть предоставлены отдельным лицам без предоставления их другим лицам. К общественным благам относятся, например, оборона, бесплатное образование, общедоступное посещение парков, музеев и пр.5
«Возникновение потребности в общественных благах, — пишут профессор кафедры экономической социологии социологического факультета Санкт-Петербургского университета, доктор экономических наук Василий Яковлевич Ельмеев и профессор той же кафедры, доктор социологических наук Елена Евгеньевна Тарандо, — в первую очередь, связывается с так называемыми “провалами рынка”  (в литературе встречаются также термины “ошибки рынка”, “неэффективность рынка”, “изъяны рынка”). Законы обмена, по которым функционирует товарное производство, перестают действовать в данной сфере, здесь рыночный механизм не срабатывает. Поэтому в этих сферах и призван функционировать государственный сектор как основной поставщик общественных благ».6
Такого же мнения придерживается и профессор Московского государственного университета, доктор экономических наук Евгений Николаевич Жильцов: «Фундаментальные свойства общественных благ делают невозможным их производство и функционирование в частном секторе экономики, то есть частная форма собственности не в состоянии обеспечить их производство (предоставление благ такого рода, как правило, просто невыгодно для частного собственника), поскольку издержки не покрываются прибылью…».3
Воспроизводство общественных благ и рыночное производство существенно различаются друг от друга процессами организации производства, оплатой труда, имеют принципиально разное управление, контроль и финансирование. В этих сферах должно быть иным, на наш взгляд, налогообложение и инвестирование.
Принципиальное различие между государственным сектором экономики и рынком показано в таблице 1.
Масштабы государственного сектора характеризуются как размерами государственной собственности (запасами ресурсов), так и объемом государственных доходов и расходов (потоки собираемых и расходуемых средств). Масштабы общественного сектора во многом зависят не только от объективных экономических возможностей страны (ее богатств), но также от традиций и, главное — от особенностей социальной и экономической политики государства.
Согласно закону Вагнера (сформулированному еще в конце ХIХ в.), доля общественного сектора в экономике постоянно увеличивается в исторической перспективе. В ХХ в. удельный вес общественного сектора действительно возрастал в связи с тем, что этот сектор начал обслуживать широкие слои населения. Значительно больше средств стало затрачиваться на производство общественных благ, особенно — на социальные программы.
Как показывает практика за рубежом, инвестиционный процесс в бюджетной сфере тесно связан с представлениями о «социальном государстве», рамки которого определяют позицию государства по отношению к обществу. Поэтому, с нашей точки зрения, для прояснения ситуации необходимо рассмотреть особенности формирования «социального государства» в России и в западных странах.

В чем ошибались либертарианцы
Экономические и демократические преобразования в России привели к возникновению такого положения, когда государство фактически перестало выполнять многие базовые социальные функции. Стало принято считать, что многие проблемы развития могут быть решены исключительно с помощью «невидимой руки рынка» и механизма приватизации, в том числе и социально-культурная сфера.
В июне 2005 г. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) опубликовала доклад «Россия: построение рыночных правил игры». Основной вывод доклада — в России сложилось «слабое государство с сильными чиновниками», без эффективных механизмов развития, без долгосрочной стратегии развития, не сформулированы цели. По мнению специалистов ОЭСР, долгосрочный экономический рост России во многом зависит от того, удастся ли создать в стране «не просто сильное государство, а государство с верховенством закона — подотчетное обществу и эффективное».7
По мнению советника отдела социальной политики Аналитического управления Аппарата Совета Федерации, доктора экономических наук, профессора Валентина Дементьевича Роика, сегодня «Россия столкнулась с “двойной” необходимостью — модернизации общественного устройства и перехода к постиндустриальному этапу развития. Однако реализация этих целей блокируется отставанием “человеческого капитала”, неэффективностью политики доходов населения (низкая заработная плата, пенсионное обеспечение, сложившихся систем образования, здравоохранения и ЖКХ)».8 Другими словами, развитие рынка плохо сказывается на эффективности человеческого фактора, приводит к низкому уровню качества жизни населения, отсутствию зрелого «социального государства».
В «Стратегии развития России до 2010 года» правительство предлагает переход к так называемому «субсидиарному государству», которое будет обеспечивать социальную помощь только самым уязвимым группам населения, а остальные группы будут учиться конкурировать и сами себя обеспечивать. Как пишет научный руководитель Центра социальных исследований и инноваций Евгений Гонтмахер: «Понятие субсидиарного государства у нас трактуется в патерналистском ключе — как делегирование полномочий сверху вниз. Понимание же, которое распространено в федеральных странах Европы, — прямо противоположное. Оно заключается в том, что самый низший уровень публичной власти — местное самоуправление — получает большую часть налоговых поступлений. И только функции, которые не может взять на себя местное самоуправление, оно передает выше на уровень региона. А то, что регион не может поднять, он передает на уровень общенациональный.
У нас же сейчас уже 60% налоговых поступлений идет в федеральный бюджет, в региональные бюджеты — 25%, и оставшиеся 15% — в бюджет местного самоуправления. Вот и получается, что те, кто «на местах» отвечает за социальную политику, сами практически ничего не могут сделать и обречены выпрашивать деньги у …президента…».9 Таким образом, получаем субсидиарное государство по-русски.
По мнению директора Института США и Канады РАН, доктора исторических наук, члена-корреспондента РАН Сергея Михайловича Рогова, подобные реформы отражают либертарианскую модель развития.
Либертарианцы отрицают существование «социальной справедливости», они признают только «равенство» игроков на свободном рынке. Теоретик свободного рынка фон Хайек заявлял, что говорить о справедливом или несправедливом распределении ресурсов бессмысленно. По его мнению, только свободным рынкам — а не человеческому фактору — надлежит определять, как именно должны быть размещены богатства и активы.
Либертарианцы никогда не признавали идею «социального государства». Они «делают упор на права собственности, на те формы капитала, которые не связаны с человеческим капиталом, недооценивают значение человеческого фактора». Поэтому либертарианцы утверждают, что государственные расходы на социальные нужды в принципе мешают рынку.10 Инвестиции государства в производство общественного блага полностью ими отрицаются.11
Мы привели здесь крайнюю точку зрения, чтобы показать неконструктивность идеи адаптации общественного блага к рынку.
Статистика развития крупнейших стран мира за последние десятилетия опровергла либертарианский принцип, согласно которому развитие социальных функций государства якобы негативно отражается на экономическом росте. Наоборот, установлена прямо противоположная зависимость: чем выше уровень развития «социального государства», тем выше уровень экономического развития в стране.

Эпоха «социального государства»
В ХХ в. государство на Западе претерпело радикальную трансформацию, главным итогом которой стало появление «социального государства» (welfare state). Эта эволюция была неразрывно связана с развитием процесса политической демократизации, формирования гражданского общества и развития человеческого потенциала. Решающую роль стали играть социальные трансферты, инвестиции в социальную сферу. Первым «государственным» инициатором создания социальной сферы стал «железный канцлер» Германии Отто фон Бисмарк. После Парижской коммуны в 1871 г. Бисмарк сделал следующий вывод: «Единственный способ оставить социалистическое движение в его нынешнем состоянии разброда — это осуществление тех социалистических требований, которые представляются разумными и которые могут быть реализованы в рамках нынешнего устройства государства и общества».7 Здесь также уместно будет вспомнить и «общественные проекты» 30-х годов Рузвельта, когда в американской прессе писали, что Америка «сползает в социализм».
Процесс роста государственных расходов, вложений в социальную сферу в этих странах не только решил исход глобального противоборства двух идеологических и социально-экономических систем — капитализма и социализма — но и позволил построить «социальное государство».
Английский экономист Д. Эшфорд отмечал, что трансформация традиционного государства, выполняющего роль «ночного сторожа», в современное социальное государство — это самое большое достижение перехода к демократической форме правления.
Действительно, модель государства с развитой системой социальной защиты населения эволюционирует, преобразуется в модель государства высокого качества жизни населения или, как его официально провозгласили в конституциях ряда стран, — в «социальное государство» или «государство всеобщего благосостояния».
Достаточно отметить, что государственные социальные инвестиции сегодня охватывают подавляющее большинство населения развитых стран — от 50 до 90%. В среднем по Европейскому Союзу этот показатель составляет 73%.
В промышленно развитых странах именно государство несет основную ответственность за финансирование социокультурной сферы. На долю государства в странах ОЭСР приходится свыше 87% всех социальных расходов.12 Таким образом, в развитых демократических странах во второй половине прошлого столетия сформировалось зрелое социальное государство. В этот период доля расходов государства в ВВП удвоилась, а в скандинавских странах выросла в четыре раза. При этом рост государственных расходов почти полностью объясняется развитием социальной сферы — пенсионного обеспечения, образования, культуры и здравоохранения. Это свидетельствует о корреляции между развитием политической демократии, ростом инвестирования в социокультурную сферу и экономическим развитием.

(Продолжение в следующем номере)

1 Фирсов В. Р. Библиотеки — сердце информационного общества / В. Р. Фирсов // Библиотечное Дело. — 2004. — №9. — С. 15.
2 Кожевникова Л. А. Экономический потенциал библиотеки: анализ и диагностика развития: диссертация на соиск. … доктора пед. наук. / Л. А. Кожевников. — СПб., 2006. — 342 с.
3 Жильцов Е. Н. Экономика общественного сектора и некоммерческих организаций / Е. Н. Жильцов — М.: Изд-во МГУ, 1995. — 184 с.
4 Общественное благо // Терминологический словарь [Электронный ресурс] — Режим доступа http: www.spsl.nsc.ru/win/vbkexp/ppt/ekonom...termin.ht — дата снятия информации — 03.10.2006.
5 Общественное благо // Словарь банковских терминов [Электронный ресурс] — Режим доступа http://www.bankir.ru/slovar/239/1886 — дата снятия информации — 03.10.2006.
6 Ельмеев В. Я., Тарандо Е. Е. Общественные блага и социализация собственности / В. Я. Ельмеев, Е. Е. Тарандо; СОЦИС. — 1999. — №1 — С. 41–48.
7 Рогов С. М. Государство и общественное благо: мировые тенденции и российский путь / С. М. Рогов. — М., 2005. — 343 с.
8 Роик В. Д. Выбор социальной модели государства для России / В. Д. Роик [Электронный ресурс] — Режим доступа http://www.budgetrf.ru/Publications/Magazines/ VestnikSF/2006/vestniksf294-6/vestniksf294-6130.htm#p3 — дата снятия информации — 03.10.2006.
9 Гонтмахер Е. Патерналистский подход к социальной политике ничего не даст: в традициях собеса от «раздачи» до «политики» / Е. Гонтмахер // КоммерсантЪ. — 2006. — 13 февраля. — С. 3.
10 Бергланд Д. Либертарианство за один урок / Д. Бергланд [Электронный ресурс] — Режим доступа http://www.libertarium.ru/libertarium/one_lesson_05 — дата снятия информации — 03.10.2006.
11 Хайек фон Фридрих. Дорога к рабству // http://www.libertarium.ru/libertarium/Hayek — дата снятия информации — 03.10.2006.
12 Рогов С. М. Функции современного государства: вызовы для России / C. М. Рогов // Свободная мысль. — 2005. XXI. — №7. — С. 57–62.